Карусель времени

Город Летун и его жители

Больше всего на свете Маруська любила летать. Тихонько так подниматься в воздух, чтобы никто не увидел. Потом раз — и взмывать вверх стрелой. И уже там, в вышине, парить, и кружить, и смеяться, а то вдруг нырнуть солдатиком вниз, до самой земли, чтобы дух захватило, или с головой плюхнуться в облако — мокрое и пахнущее морем.

Вы думаете, Маруська была птицей? В том-то и дело, что нет! Маруська была собакой. Пёстренькой дворняжкой небольшого роста с очень длинными лохматыми ушами, похожими, как вы догадались, на крылья. Правда, летала Маруська без помощи ушей – это получалось у неё само собой. Стоило ей сказать себе: «Полетели!» — и она оказывалась в воздухе.

Собачья Маруськина жизнь, по правде говоря, протекала совсем неплохо. И кое-кто даже мог бы ей позавидовать. Каждое воскресенье Маруську выводили погулять в парк, привязав на шею колокольчик, чтобы её легко было найти, если вдруг потеряется. По вечерам разрешали сидеть на диване и смотреть телевизор. Но Маруська украдкой отводила глаза от экрана и косилась на звёзды за окном. Потому что больше всего на свете Маруська любила летать.

Однажды ясным летним днём Маруська загляделась на симпатичное облако, плывущее прямо у неё над головой. Облако было одновременно и белое и разноцветное, оно переливалось и непрерывно меняло очертания: гриб вытягивался, превращаясь в крокодила, крокодил расправлял чешуйчатые складки и становился диваном, а у дивана аккуратным колечком вырастал небольшой хвостик, удлинялись ножки, и он оказывался похожим на саму Маруську. Маруська загляделась на облако и, когда оно стало удаляться, вдруг поднялась в воздух и поплыла следом. Это и был первый Маруськин полёт.

Что тут началось! Все разом закричали, загомонили, замахали руками! Один толстый мальчик принялся подпрыгивать, и было непонятно, то ли он хочет поймать Маруську за её длинные уши, то ли пытается взлететь. Маруська шлёпнулась на землю, спряталась за пенёк, который очень кстати оказался рядом, затаилась и стала ждать, когда шум утихнет. Ждать пришлось долго. Даже поздним вечером возле Маруськиного укрытия ещё можно было услышать: «А вы знаете, эта собака...»

Глубокой ночью, голодная и продрогшая, Маруська вернулась домой. Долго не решалась она выйти на улицу: уши делали её приметной в любой толпе. Однако время шло, и про Маруськин полёт стали забывать. Тогда-то она и дала себе твёрдое собачье слово летать только украдкой. А как ей хотелось летать в компании! И водить небесные хороводы! И валяться в густых душных тучах! И строить из облаков — лёгких и прозрачных — замки, которые дрожали в воздухе и исчезали от сильного ветра.

Этот день Маруська запомнила навсегда. Едва оторвавшись от земли, она поняла: что-то не так. Повернула голову и увидела кругленькую пятнистую собачку, которая, тяжело отдуваясь и перебирая лапами, летела рядом. Собачка испуганно взглянула на Маруську и спросила:

— Ты давно так летаешь?

«Давно», — хотела сказать Маруська, но собачка вдруг перестала перебирать лапами и сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее начала сползать по воздуху вниз. Маруська ринулась следом и в последний момент успела протянуть ей одно из своих ушей. Собачка отдышалась и снова засеменила по воздуху.

— Не бойся, — успокоила её Маруська. — Просто думай, как здорово там, наверху, — и не заметишь, как взлетишь!

Собачка кивнула круглой головой и улыбнулась.

— Я давно за тобой наблюдаю, — призналась она, — и сегодня мне так захотелось тебя догнать, что я… оттолкнулась от земли!.. Жаль, что у меня не получается летать.

— Посмотри вниз, — сказала Маруська.

Собачка посмотрела и ахнула. Далёкая земля была окутана синеватым туманным сиянием. Огни городов погасли, и темнота казалась мягкой и уютной, как синее одеяло на диване, куда Маруська запрыгивала по вечерам, чтобы посмотреть телевизор. Только здесь вместо телевизора были звёзды, луна и облака.

Они летали без устали до самого рассвета.

— А знаешь, — сказала собачка, — многие хотели бы в небо, как ты, но не решаются попросить тебя об этом.

— Пусть приходят завтра, — с готовностью откликнулась Маруська. — Будем учиться!

Через неделю в городе появились объявления:

С тех пор каждый вечер возле кустов выстраивалась длинная очередь. И каждую ночь жители города могли наблюдать на небе хороводы летающих собак! Они даже город свой переименовали. Он стал называться сначала Пёс-Летун, а потом просто — Летун. Ведь вслед за собаками в этом городе выучились летать кошки, милиционеры, учителя, продавцы, железнодорожники и даже мэр. И все, кто приезжает в Летун, стараются попасть в Марусину школу и тоже полетать. Хоть немного.

Карусель времени и солнечные зайцы

Иван Петрович Иванов был очень серьёзным человеком. Когда по утрам он выходил из подъезда в чёрном пальто, с чёрным портфелем и в чёрных, до блеска начищенных ботинках, даже дворовые кошки вытягивались по стойке смирно и стояли так до тех пор, пока чёрная машина Ивана Петровича не скрывалась за поворотом.

Кошки весело проводили время до вечера, а вечером снова вставали навытяжку, дожидаясь, пока Иван Петрович выберется из своего пузатого автомобиля. Строго оглядев двор, Иван Петрович направлялся к подъезду. Старушки на лавочке выпрямляли спины и переставали шептаться. Двоечник Васяткин подбирал с земли школьный рюкзак, которым только что играл в футбол, и старательно стряхивал с него прилипший мусор. А детский доктор Мария Сергеевна торопливо захлопывала окно, будто вовсе не она минуту назад ловила зеркальцем лучи заходящего солнца и пускала солнечных зайчиков, оранжевых, больших и сонных.

Что думал об этих забавах Иван Петрович, мы не знаем. Но в один прекрасный вечер самый озорной из закатных зайцев прыгнул к Ивану Петровичу на плечо, осторожно сполз в карман пиджака и устроился там на ночлег.

Иван Петрович почувствовал беспокойство. Ему показалось, что завтра должно произойти что-то необыкновенное. Он нахмурился, полистал ежедневник и убедился, что его завтрашняя жизнь обещает быть такой же размеренной, как всегда. Но беспокойство не проходило. Переутомился, решил Иван Петрович и отправился спать.

За два часа до будильника он неожиданно поднялся и выглянул в окно. Солнечные зайцы скакали по подоконнику, отражались от чайника, зеркала, пряжки на чёрном портфеле. Ивану Петровичу ни с того ни с сего стало весело. Удивляясь самому себе, он сунул портфель под мышку и, оставив пальто на вешалке, вприпрыжку выскочил во двор. Коты посмотрели ему вслед, потянулись — и остались лежать на тёплой решётке подвала. Ивана Петровича они не узнали.

Солнечные зайчики облепили бока автомобиля, посмотрелись в зеркала, прокатились по крыше и капоту и запрыгали дальше. Стараясь поспеть за ними, Иван Петрович трусцой бежал по освещённой солнцем тропинке и вскоре очутился на тенистой площадке старого городского парка. Солнечные лучи здесь едва пробивались сквозь ветки. Зайцы пошептались, прыгая с листа на листок, и пропали.

Иван Петрович огляделся. На площадке, кое-как засыпанной песком вперемешку с камешками и сухими ветками, стояла старая ручная карусель. Краска на её поручнях облупилась, доски поскрипывали под ветром. Без пальто Иван Петрович сразу замёрз. Решив согреться, он осторожно встал одной ногой на карусель и немного пробежался по кругу с ней рядом. Потом неловко прыгнул в центр и, не удержавшись, плюхнулся на серое от пыли и времени сиденье.

Что тут началось! Ветер засвистел с такой силой, что Иван Петрович зажмурился и открыл глаза, только когда карусель остановилась. Теперь она показалась ему очень большой: на лавочке рядом с ним могло уместиться ещё два человека. Да и полянка, и деревья вокруг будто увеличились в размерах.

— Привет! — услышал он голос у себя за спиной. — Можно с тобой покрутиться?

Рыжая девчонка, очень на кого-то похожая, улыбнулась, и, вместо того чтобы одёрнуть её: «Как ты разговариваешь со взрослыми?», Иван Петрович сказал вдруг:

— Привет! — и тоже улыбнулся.

— Тебя как зовут? — спросила девчонка. — Меня Маша. Я тут часто гуляю.

— А я Иван Петрович, — ответил Иван Петрович.

— Тогда я Мария Сергеевна! – засмеялась девчонка. – Да брось ты портфель! Крути давай! – И, расправив на коленях коричневое школьное платье, она опустилась на сиденье.

Иван Петрович растерялся: он не понимал, что происходит. А когда Иван Петрович чего-то не понимал, он злился. Надо было сказать девчонке, что мама плохо её воспитала, что нечего смеяться без повода, что к взрослым положено обращаться на «вы», что перед ним даже кошки стоят навытяжку… Но вместо этого сказал только:

— Сама крути! – шмыгнул носом и вытер лицо рукавом.

Девчонка опять залилась смехом. Потом порылась в кармашке и вытащила зеркальце.

— Смотри, у тебя усы!

Иван Петрович вспомнил, что не побрился утром, и недовольно глянул в зеркало. Из зеркала на него смотрел Ваня Иванов, ученик 5-го «В» класса 115-й средней школы. Под носом у Вани и в самом деле красовалась похожая на усы грязная полоса. Волосы были растрёпаны, глаза округлились от изумления.

— А я на руках ходить умею! — неожиданно похвастался он и прошёлся вокруг карусели. Машка зааплодировала.

Потом они катались, ели Машкины бутерброды и болтали. У Машки в её 3-м «А» сегодня отменили уроки, а вообще-то она почти отличница и школу не прогуливает. Оказалось, что она собирается стать доктором, как её мама. А доктору надо много знать и всё время учиться.

Ваня признался, что школу он прогулял и о будущем пока не думал. Может быть, он станет строителем. Будет строить больницы. Он построит, а Машка там начнёт детей лечить.

— Мне пора, — посмотрев на небо, вздохнула Машка. — Бабушка обед разогрела. А потом я на музыку иду. Приходи завтра после уроков, ладно?

Иванов кивнул, не в силах ничего сказать. Ну что тут скажешь? Что он не пятиклассник, а Иван Петрович? Что давно разучился ходить на руках и что как раз сегодня открывается детская больница, которую построил его строительный трест?

Он ещё долго провожал взглядом рыжую девчонку. Кого же она ему напоминает?..

Открытие больницы! В два часа дня! А сейчас уже половина второго! Как он мог забыть?! Иванов забегал вокруг карусели. Что делать? Без него открытие не состоится! А до него у Вани оставалось полчаса и двадцать лет.

Вдруг солнечный зайчик уселся ему на нос. Пощекотал и запрыгал по перилам карусели. Подсказывает направление, догадался Иван Петрович. Карусель надо раскрутить обратно!

Сделать это оказалось труднее, чем утром: пятиклассник был невелик ростом и тощеват. Наконец карусель завертелась. Ваня швырнул портфель в центр, прыгнул следом и зажмурился.

…Соскочив с карусели, Иван Петрович помчался к выходу, туда, где по широкой магистрали двигалось множество машин.

Такси подрулило к площадке перед двухэтажным зданием, украшенным воздушными шарами и надписью «Спасибо строителям!», ровно в два. Дверца распахнулась, из неё вылетел портфель, а вслед за ним появился улыбающийся Иван Петрович.

— Я салютую вам портфелем! — воскликнул он, засмеялся и захлопал в ладоши.

Следом захлопали строители в оранжевых касках и врачи в медицинских шапочках. А потом женщина с нашивкой «Главный врач» на белом халате подошла к ленточке, связывающей двери здания, и разрезала её.

«Кого она мне напоминает?» — подумал Иван Петрович.

Стайка солнечных зайчиков спрыгнула со сверкающего под солнцем свежевымытого окна и пробежалась по аккуратной докторской причёске главного врача. Каштановые волосы засветились всеми оттенками золота.

- Мария Сергеевна! — позвал кто-то, и главврач с улыбкой обернулась.

Вечером Иван Петрович постучал в дверь кабинета Марии Сергеевны. В руках он держал букет оранжевых цветов. А солнечные зайчики, закатные, ленивые, довольно перешёптывались у него за спиной.



Художник Екатерина Елисеева


Электронные пампасы © 2019
Яндекс.Метрика