Я теперь умею читать, а значит, уже совсем взрослая. Я читаю всё подряд – беру книжки в нашей библиотеке. Библиотека пустая, пыльная и тёмная, и ни на что не похожа. В книжках часто пишут о таком, во что мне совсем не верится. Если мне что-то кажется невсамделишным, я всегда спрашиваю у деды.
– Деда, а разве у людей взаправду бывают зелёные глаза?
А деда отвечает:
– Бывают. Вот у меня глаза были зелёные. А теперь выцвели.
Я недоверчиво приглядываюсь, и правда оказывается, что глаза у деды светло-светло-зелёные. И о чём у деды ни спрошу, оказывается, всё бывает. И глаза зелёные, и рыбы летающие, и космические корабли. Даже, наверное, великаны и волшебные палочки, но об этом я у деды ещё не спрашивала.
Однажды я спросила:
– Деда, а разве люди взаправду могут убивать друг друга?
Он тогда стал грустный и ответил неохотно:
– Могут, внуча. Вот и я убивал во время войны.
Я тогда очень удивилась и стала читать много книг про войну. Про ту, в которую деда убивал, и про остальные тоже. И всё равно никак не могла поверить. А деда много мне рассказывал, охотно, но часто становился грустным, когда вспоминал о войне. Рассказывал про трофеи, и как чуть в плен не попал, – я вроде бы все слова понимаю, а как будто книжку читаю фантастическую, про корабли, про чужие планеты. Не верится, что всё это было на самом деле.
И ещё как-то спросила у деды:
– Деда, а ты катался на лошади когда-нибудь?
А он опять:
– Доводилось во время войны.
И о чём ни спрошу, оказывается, всё интересное с ним случалось во время войны. Неужели в мирное время уже ничего интересного не случается? – думаю я. И немного завидую, что у деды была война, а у меня никогда не будет.
Деда берёт меня за руку и ведёт навстречу бабушке – она в нашем дворе кормит хлебом голубей, пока мы гуляем. Пахнет хвойными иголками – не теми, которые валяются под ногами, старыми, жёлтыми, а теми, что высоко-высоко взлетают на сосновых лапах в небо.
Почему я решила, что не будет? А вдруг будет?
Я спрашиваю, пока бабушка не слышит:
– Деда, а война вправду может случиться и теперь, когда я живу?
– Может, внуча. Случилась же она, когда мне было девятнадцать и я был влюблён.
– В бабушку?
– Нет, с бабушкой нас позже свела война.
Деда рассказывает про ранение, про госпиталь, про медсестру Женечку – я сразу догадываюсь, что это бабушка Женя, даже раньше, чем деда говорит с улыбкой:
– Такая же была, как сейчас, только морщинок меньше.
А если бы не ранение, не война, получается, не встретились бы. И в книжках про войну пишут интересно, и деда столько здоровского рассказывает, и с бабушкой они познакомились.
– Значит, война – это что-то хорошее?
А дед смотрит на меня светло-светло-зелёными глазами и долго молчит. А потом говорит, хотя я и сама уже догадалась:
– Нет, внуча, ничего хорошего в войне нет.