Гости у калитки

Мой лес

Наша дача одной стороной граничит со светлым, сквозистым лесом. Среди вековых сосен растут трогательные стайки берёз. Подлеска практически нет – видно далеко-далеко. И хотя бабушка разрешает мне отходить только на несколько шагов от калитки, но и это всё равно лес. Он полон чудес и хорош в своей дикой красоте.

Я люблю слушать нехитрые звуки леса. Крепко прижмусь спиной к стволу берёзы и слушаю, слушаю… Вот поблизости зазвучала барабанная дробь – это дятел приступил к лечению деревьев. А вот от болот донеслась песенка перепёлки. То соловей зальётся своей удивительно красивой трелью… Даже шелест листьев в лесу полон тайн. Мне кажется, деревья, как и люди, имеют свои секреты, и секретов этих великое множество. Поэтому в наши окна постоянно влетает тихий шёпот листьев.

Мой лес начинается прямо за калиткой, поэтому я его знаю и очень люблю. Он радует нас и грибами, и ягодами. У самого забора, на полянке, появляются яркие россыпи душистой земляники. А как хороша клюква, которую мы собираем на подсохших болотных кочках! Манят своей загадочной, с поволокой, синевой глазки черники. А брусника! Как она красива и вкусна! Грибы в урожайные годы подходят к самой дачной калитке, появляются прямо на тропинке. Стоят, красуются, гордятся своей свежестью. Утром выйдешь в лес, а там поляночки грибов в алмазах рос. Даже боровики порой подходят к самой даче. Встанет такой крепыш в шоколадной бархатной шляпке среди невысокой травы, увидишь его, залюбуешься – даже срывать жаль, так он хорош! А польские и сыроежки появляются целыми семейками. Я быстро набираю лукошко и бегу с ним к бабушке. Мы чистим грибы, запекаем их в печи со сметаной и с удовольствием едим.

Я люблю наш лес в любую пору. Он хорош и в своей осенне-зимней строгости, и в весенней нежности, и в летней весёлости. Он наполняет нас чувством защищённости, вековым своим покоем и могучей силой.

Гости у калитки

Однажды летом мы с бабушкой поднялись очень рано. Рассвет ещё только брезжил, все дачи спали. Бабушка подошла к окну и застыла как вкопанная. Взгляд её указывал на калитку. Подбежав, и я замерла в изумлении: у калитки стояла лосиха с лосёнком. Она – такая большая, а он – маленький и беззащитный. Лосёнок смешно растопырил уши, двигал ими, прислушиваясь, и с любопытством разглядывал дачи. А мать нервно водила ушами, ловя каждый шорох. Постояв у калитки, лесные гости растаяли в утреннем тумане. Мне хотелось побежать за ними, погладить лосёнка, но бабушка запретила. Лосиха и так нервничает, объяснила она, а значит, очень опасна. Видимо, мать и детёныша согнали с лёжки грибники, иначе зачем им рисковать, подходя к дачам? Ведь летом пищи в лесу в изобилии.

Осенью мы увидели уже повзрослевшего лосёнка. Лосиху только слышали. Она шла впереди, уводя своего детёныша в глубь леса.

Вальдшнеп

Как-то весной мы с папой гуляли в лесочке рядом с дачей. Вдруг прямо у меня из-под ног со свистом вылетела большая длинноносая птица, серо-бурая в чёрную крапинку. Птица летела тяжело, громко хлопая крыльями. От неожиданности я присела и долго не могла прийти в себя. Успокоившись, заметила на земле прямо у ног гнездо. В нём было четыре пёстрых яичка. Шагни я чуть дальше, могла бы их раздавить. Как хорошо замаскировала птица своё гнездо! Папа сказал, что это был вальдшнеп.

Позже я иногда пыталась увидеть птицу на гнезде, ведь я точно знала, где оно находится. Но даже с расстояния пяти метров гнезда среди палочек и травы не было видно. Мне строго запретили не только подходить к гнезду, но даже смотреть в его сторону. Объяснили, что беспокоить дикую жительницу нашей рощи нельзя. Однако любопытство брало верх над разумом: порой я всё-таки поглядывала с дороги в сторону гнезда, но не могла ничего разглядеть. Примерно через месяц, не выдержав, я подбежала к гнезду вплотную. Оно было уже пустым. Рядом валялись пёстрые скорлупки от яиц. Надеюсь, семейка вальдшнепа благополучно перебралась от дачи подальше в лес.

Коварные верёвочки

Рядом с нашей дачей на высокой сосне много лет висел скворечник. Сначала он был летней квартирой скворцов. Наша семья с интересом наблюдала за жизнью соседей. Со временем передняя доска скворечника треснула от летка до самого основания. Трещина была широкой. Родители собирались отремонтировать деревянный домик, но не успели: в нём поселились воробьи. Мы скоро привыкли к их гомону и уже не обращали на них внимания. Но как-то весной к скворечнику прилетел молодой пёстрый дятел. Деловито обследовав клювом ствол сосны и стенки скворечника, первогодок решил, что жилище пригодно для гнезда, и начал устраиваться. Воробьи чирикали, возмущались, но были вынуждены уступить. В деловитой тишине красная шапочка так и мелькала рядом со скворечником.

Мы с бабушкой тоже занялись весенними делами: снимали с кустов клематиса зимние укрытия и подвязывали их к опорам. Приготовленные длинные отрезки синтетической верёвки лежали рядом на лавочке. Когда мы ушли обедать, дятел решил использовать их для благоустройства гнезда. Во время обеда в открытое кухонное окно вдруг донёсся сильный шум: крик, хлопанье крыльев, какая-то возня. Мы бросились во двор и увидели висящую вниз головой птицу. Дятел трепыхался, кричал, но не улетал: он был спутан и висел на верёвочках.

Скворечник находился очень высоко. Наша лестница оказалась короткой, на помощь пришёл сосед дядя Слава. Вскоре прилетел взрослый дятел. Кричал, хлопал крыльями, побуждая горемыку улететь из скворечника. Шум привлёк и бывших хозяев домика. Воробьи своим громким чириканьем тоже внесли лепту в суматоху. Собиралось всё больше советчиков. Взрослый дятел, видя, что крик не помогает, принялся клевать висящего беднягу в голову.

Наконец дядя Слава добрался до скворечника и попробовал снять несчастного дятла. Но попытки оказались тщетными: воришка не только запутался в верёвочках, но и крепко-накрепко привязал себя ими к скворечнику – ведь он сплетал их с веточками и пёрышками. Так старался, что спутал ноги мёртвым узлом, а попытавшись взлететь, повис, продёрнув верёвочки в идущую от летка трещину. Кое-как справившись с трудностями, дядя Слава освободил нашего несостоявшегося соседа. Молодой дятел улетел. Следом, что-то крича, полетел и взрослый самец. Мы решили, что криком отец благодарил нас за спасение незадачливого дитяти, которое со страху ещё и расклевало спасителю руку в кровь.

Мы намеревались снять скворечник, но воробьи снова заняли его. Жизнь пошла своим чередом. Правда, папа законопатил трещину паклей да ещё прибил сверху фанерку. Конечно, воробьям трещина не мешала, но мало ли кто ещё мог пострадать.