Знакомство тёти Дуси с Алинкой давно переросло в дружбу. Ей нравилась эта смуглая, долговязая, с тонкими черными косичками девочка. Своей открытостью, живостью и добротой соседская дочка напоминала тёте Дусе собственную внучку. Даже внешне ощущалось лёгкое сходство. Большие карие глаза на худеньком лице, и смешно закушенная при обиде губа – вызывали у женщины чувство умиления.
С Алиной они подружились, когда та занесла пенсионерке, найденный на дороге кошелек. Увидев через окно вошедшую во двор девочку, она чуть не остолбенела. Её непослушный пёс Пират сорвался с цепи и носился по двору, не даваясь на привязь. Женщина молнией выскочила во двор, испуганно причитая:
– Несмышлёный ребёночек, как ты додумалась, Алинушка? Чего не позвонила в звонок у калитки?
– Я не дотянулась, – объяснила Алина.
– Тебя ж Пират разорвать мог, – не унималась женщина. – Как ты прошла?
– А мы с Пиратом друзья. – похвасталась Алинка, накручивая на палец косичку.
– Алинушка, Пират же – дурень лохматый, – начала было тётя Дуся, но не успела договорить, потому что из-за сарая, виляя хвостом, выбежал её пёс жуткого вида.
Он подбежал к девочке, уткнувшись носом в ладонь, выпустил из пасти зеленый мячик.
– Спасибо, Пират, – пропела Алина, почесав собаку за ухом, – ты принёс мне мячик?
И, не дав опомнится взволнованной соседке, продолжила:
– Вы, тётя Дуся, потеряли кошелек.
Хоть денег в нём было немного, счастливая женщина оценила добрый, бескорыстный поступок.
У пенсионерки от умиления навернулись слёзы на глаза.
– Ну, спасибо, умничка, – поцеловала она в лоб Алину, – а я его обыскалась. Жалко ж не денег, а фотокарточку с внучкой.
– Я по ней и поняла, что кошелек ваш, – объяснила девочка, – она на вас похожа.
Благодарная тётя Дуся предложила:
– Давай я тебе сейчас что покажу, пойдём в сарай.
В закрытом сарае, в небольшом манежике, сбитым из старых ящиков, под тёплой лампой, писклявым многоголосьем их встретил симпатичный выводок из десяти жёлтых, пушистых гусят.
– Какие они маленькие, – заворожено протянула Алинка.
– Что, нравятся? – с улыбкой спросила тётя Дуся. – Бери себе любого.
Алина охотно опустила руку за бортик манежика, выбирая гусёнка.
Пугливые птенчики, словно одуванчики, застыли на мгновенье. Лишь один из них повернул головку, разглядывая Алинкину руку, и пикнув на своем детско-гусячьем языке, решился подойти к ней и попробовать на вкус.
– Вот этот, тётя Дуся, – уверенно воскликнула Алина, – если можно, этот.
– Алинушка, – успокоила женщина, — конечно можно. Бери, деточка, ты заслужила, он твой.
Родители охотно приняли гусёнка, узнав правду от тёти Дуси.
– Ну, раз это тебе подарок, ты и будешь за ним следить, – заключил папа.
– Конечно-конечно, я даже спать с ним буду.
– Хорошо, – согласился отец, зная упрямый характер дочери, – только он будет в коробке и тёплом месте.
Так у девочки появился новый друг, которого она назвала Гришей.
Родителям нравилась хозяйская забота дочки за гусёнком, они учили её как ухаживать и правильно кормить его.
Алина каждый день меняла солому Гришиной подстилки, строго по часам обновляла кипяченую воду для питья, кормила мелко рублеными яйцами, мешала творог с луком, позже следила за тем, чтоб мешанка не забивала на клюве дырочки.
Ей нравилось перед сном рассказывать ему сказки и истории с хорошим концом.
Гришино пищание она принимала за разговор с ней и хвастала родителям:
– Он меня понимает, он мне отвечает.
Через пару недель, Гришу постепенно начали выводить на выпас.
– Смотри, – предупреждала дочку мать, – чтоб его коты не задрали.
Но она напрасно волновалась, потому что гусёнок так сдружился с Алей, что повсюду следовал за ней. Правда, один раз чуть было не попался в лапы приблудного кота. Хорошо девочка вовремя заметила, готовящегося к прыжку зверя и спугнула его.
– Вот я щас тебя, – грозила она хворостиной убегающему хищнику.
За их привязанностью, умиляясь, наблюдала тётя Дуся.
– О, какого друга ты себе выбрала, – шутила она, – ни одного жениха не подпустит.
– Не надо мне жениха, вот они где у меня, – отвечала Алина, тряся тощим кулачком. От чего тётя Дуся долго смеялась.
К первому сентября, когда Гриша набрал вес и стал похож на взрослую птицу, случилось их первое маленькое расставание.
Алина собиралась в школу. Гриша, не понимая, что происходит, по обыкновению увязался за ней, но у калитки девочка обернулась и с грустью в голосе объяснила:
– Нельзя. Нельзя тебе, Гришенька, со мной. Я не гулять, я в школу. Дождись, миленький, потерпи. К обеду вернусь.
Но непонятливая птица норовила выйти с хозяйкой. Алина взмолилась:
– Пап, придержи Гришу, он рвётся за мной.
Отец попытался отогнать гуся, тот, расправив крылья, угрожающе зашипел.
– Вот я тебя щас, – разозлился отец, хватая птицу в охапку. – Иди, Линушка, отнесу я его в курятник, пусть там пошипит.
Алина вышла за калитку и быстро, не оборачиваясь, пошла в школу. Долго она ещё слышала, как со стороны дома, отчаянно, во всё горло, кликал её Гриша кликом, похожим на лебединый.
***
Однажды тётя Дуся услышала детский гогот за оградой. Выглянув за калитку, увидела она, что толпа школьников подтрунивает над её любимицей.
– Га-га-га, – дразнился соседский мальчик Тоха. – Мой Гриша улетит в далёкие страны.
Его издёвку поддерживали остальные ребята с улицы. Они обидно смеялись, махая руками будто крыльями.
– Никуда он не улетит, – продолжал Тоха. – На сковородку приземлится.
Отчего Алина закусила губу и заплакала. Это ещё больше раззадорило детей и они,"гагакая", стали толкать Алю.
– Ах, вы, – хотела заступиться женщина, схватив хворостинку.
Но в воздухе раздался шум крыльев. Через невысокий забор, со стороны Алинкиного дома, на дорогу тяжело приземлился гусь.
Расправив крылья, вытянув длинную шею, угрожающе шипя, Гриша стрелой метнулся на главного обидчика, на Тоху. Словно железными щипцами вцепился в его ногу клювом, отчего маленький пакостник громко закричал и помчался домой. Остальные ребята, чуя, что им тоже сейчас достанется от грозного защитника, тут же пустились врассыпную.
На дороге осталась обиженная девочка, вокруг которой, выпятив грудь, переваливаясь из стороны в сторону, важно вышагивал Гриша.
К Алине подошла тетя Дуся. Она обняла девочку и начала успокаивать:
– Ну, ну, Алинушка, – приговаривала, гладя по плечу, – перестань. Вон какой защитник у тебя.
– Они говорили, что его на сковородку, – захлёбываясь слезами, отвечала Аля.
– Нет, миленькая, – утешала женщина. – Не слушай их. Гриша тебя не оставит.
Глядящий на это гусак, захлопал крыльями и победоносно прошагал в сторону дома.
***
...Вечером к Алининым родителям пришла Тохина мать. Она долго что-то объясняла, показывая пальцем на ногу. Линин отец вяло кивал головой, приговаривая:
– Всё решим, – и уже у калитки, провожая соседку, пробубнил.
– Приходи завтра, пока дети в школе.
Всю ночь Але снились мрачные сны. Ей снилась Тохина мать с Тохой. Они ловили гусей и обрезали им крылья:
– Ха-ха-ха, – смеялись оба, – приземлится на сковородку.
Утром следующего дня Алинку никто не провожал.
– Так надо, – ответил отец на немой вопрос дочери. – Пусть побудет в курятнике. Так спокойней.
Алина подошла к курятнику. Там её ждал Гриша.
– Не обижайся, – попросила она, протягивая руку, – потерпи пару дней, пока всё успокоится.
Гриша просунул свою голову через решетку и нежно, не по-гусиному, как когда был ещё птенцом, пощипал ей ладонь.
***
В школе Алину не покидали смутные чувства. Ощущение чего-то нехорошего, страшного и необратимого тяготило её.
– Что-то должно случиться дома, – понимала она шестым чувством.
Не дожидаясь конца уроков, девочка решила бежать домой.
– Быстрей, ещё быстрей! – набатом стучала мысль в её голове. Она бежала что есть мочи, как никогда ещё не бегала: падая и поднимаясь, давясь от нехватки воздуха, пока не подбежала к калитке.
Во дворе, за домом, с удивлением уткнулась в спину Тохиной матери. Женщина, увидев Алю, обернулась и, ехидно кривляясь, прошепелявила:
– Вот и всё. На шковородку.
В этот момент раздался звук вонзившегося в дерево топора. Алина глянула через плечо кривляющейся женщины и увидела, что у отца в руках в агонии бьёт крыльями обезглавленная гусиная тушка, а с полена на землю упала окровавленная Гришина голова. Последнее, что увидела несчастная птица, перед тем как сомкнулись её глаза, была Алина.
– Гриша! – вырвался невольный крик из груди девочки. – Гриша! Прощай!
Громко засмеялась Тохина мать. Она смеялась, презрительно повторяя:
– Гриша, прощай, – пока не почувствовала, что её кто-то схватил за шиворот.
Это была тётя Дуся.
– Что вы, ироды, наделали? – стала она в сердцах браниться. – Вы ж убили его. Как теперь ребёнку в глаза смотреть станете?
Тохина мать хотела что-то возразить, но не успела – рядом с ней без сознания рухнула Алина.
Алина металась по кровати, выговаривая в бреду:
– В сковородку. Гриша, прощай.
К вечеру вызвали неотложку. Только после укола она успокоилась.
– Нервный срыв, – диагностировал доктор, – это пройдет, нужно время.
После отъезда скорой Алин отец виновато спросил у тёти Дуси:
– Как мне с этим жить?
– Мы её чуть не убили, – прошептала мать.
– Время лечит, – задумчиво проговорила тётя Дуся. – Всё пройдет.
***
Гришу решили хоронить.
Как только Алина восстановилась после срыва, отец вынул замороженную Гришину тушку из морозильника и всей семьёй они пошли на луг, к заранее выкопанной глубокой яме. Там он был похоронен. На месте, где летом маленькая худощавая девочка пасла смешного гусёнка, обещая, что он обязательно улетит в далёкие страны.
