NEW-СКАЗКА

 

Александр Дорофеев
Черепашьи скалы

 

Он часто выходил из себя. Да так, что непонятно становилось, то ли это Он, то ли беззаконное чудище, бандит и разбойник.
      Но главное - успевал вовремя вернуться. Только собираются схватить, отругать, поколотить, а Он уж в себе - приличный, хороший и даже замечательный. Загляденье! Рука не поднимается на такого.
      Однажды отправился Он по черепаху. Зуб болел. А в таком случае верное средство - черепаху к щеке.
      Чёрные скалы выходили из жёлтого песка. Тут и там белели меж камней разбитые костяные блюдца - черепашьи панцири. Это орлы, взлетев повыше, бросали черепах на скалы. Панцири раскалывались, крякнув, как грецкие орехи. А голые черепахи улепётывали со всех ног - скрывались в расщелинах и пещерках.
      Он уже злился на чёрные скалы, на жёлтый песок, на голых особенно черепашек, но пока ещё сдерживался, не выходил из себя.
      Неподалёку лежал пятнистый булыжник. С когтями. Казалось, древний окаменелый зверь. Присев на корточки, Он ухватил тупой и толстый коготь. Булыжник начал пихаться. С неожиданной силой и упорством, какие могут быть только у камня.
      - Знаю, - сказал Он, - ты черепаха! - Поднял и потряс, как сломавшийся будильник. Поднёс к уху. Ни звука. Будто и вправду камень слушаешь.
      Черепаха не признавалась, что она черепаха. Глупа и упряма! И Он таки вышел из себя! Ведь и зуб ещё болел.
      Решил открыть черепаху, будто сундучок. Что там творится? Подобрал камень и бухнул в панцирь.
      Внезапно черепаха поднялась на дыбы, оставаясь, что было особенно неприятно, - безголовой. Казалось, выскочит сию секунду - маленькое, но свирепое. Вроде носорога.
      Подобранный камень выкарабкивался из кулака, царапая ладонь. Какое-то еле заметное глазу, но опасное движение наметилось среди скал и песка.
      Он был гол и беззащитен. Отшвырнул камень и побежал прочь. А черепаха догоняла, погромыхивая когтями, дребезжа панцирем.
      Он упал и нос к носу столкнулся с другой черепахой. Стояла на криво вывернутых лапах и глядела мелкими носорожьими глазками. Голова на морщинистой шее вытягивалась из глубин панциря, где была пустота, ночной кромешный мрак.
      Он отпрянул. Но дорогу загородила огромнейшая черепаха с тяжёлым бивнем на носу, напоминавшим отвратительный шиш.
      Со всех сторон надвигались носорогие черепахи. Поскрипывал песок. "Пора возвращаться, - сообразил Он. - В себя да поскорее!"
      И очутился в тесной жёсткой коробочке.
      Гигантские нависали чёрные скалы. Жёлтый песок лежал под носом. Он хотел подняться, но не смог. Поднёс к лицу руку - чешуйчатая когтистая лапа! "Поспешишь, - подумал Он медленно, с трудом. - Насмешишь!"
      Впрочем, ясно - проскочил мимо. И получился - шиш в панцире. Что было сил Он рванулся обратно. Но лишь еле-еле сдвинулся. Пополз. Да так и полз куда глаза глядели. Шуршал под панцирем песок. Было душно. Смертельно чесалась спина.
      Он поверить не мог, что это именно Он теперь в таком жалком виде. Одно радовало - зуб не болит. Какие у черепахи зубы?!
      Над головой захлопало тяжело и громко, будто ковёр трясли. Он втянул руки-ноги. Зажмурился. Стало прохладно, ветер посвистывал. Вскоре Он понял, что летит - в когтях орла.
      "Жутко падать в панцире", - подумал Он. Высунул голову и увидел стремительно взлетающее небо. Снизу прыгнула чёрная скала - панцирь хрустнул и развалился. Но Он успел юркнуть в каменную щель. И замер. Да как!
      Снаружи палило, жгло солнце. Ползали змеи. Шныряли лисы. Скакали козы и козлы. Перелетали перепёлки. И ворковали горлинки. А глубоко-глубоко внутри была холодная тьма. Всё ныло и постреливало, будто громадный зуб. Если чёрная скала болела, то уж целиком - от подножий до вершины.
      Да ещё левую пятку невыносимо щекотал родник.
      Как сквозь мелкую сумеречную сетку Он различил под собой другие скалы. Рядом клубилось, текло облако, отчего свербило в носу. Хотел было шагнуть - загрохотали камнепады, с макушки сорвалось орлиное гнездо, и стало виднее.
      Прищурившись, Он разглядел далеко внизу, на жёлтом песке, - самого себя. Забавно и в то же время тоскливо наблюдать за собой с поднебесной высоты. Осторожно, крадучись, боясь обвала, сполз к подножию. Отыскал удобную пещеру и выскочил, угодив точнёхонько в себя. Отдышался, сидя на горячем песке. Он успел отвыкнуть и теперь прислушивался, приглядывался к себе. Не так уж и плохо. Даже зуб болел вполне дружелюбно.
      Как прежде, чёрные скалы выходили из жёлтого песка. Мимо брела знакомая черепаха. Орёл застыл в небе, отыскивая гнездо.
      - Досадно, - огорчился Он, - что не побыл орлом. До слёз!
      И до того огорчился, что вновь разозлился на чёрные тупые скалы, на шишеголовую черепаху, на орла, застывшего, как дурак, в небе. Он выходил из себя легко - по наезженной уже дорожке! Но вовремя притормозил, подумав: "А каково быть песком под ногами?! Пожалуй, останусь в себе, пока возможно".
      Догнал черепаху и приложил к щеке, что, впрочем, следовало сделать в самом начале рассказа.

 

[в пампасы]

 

Электронные пампасы © 2007

Яндекс.Метрика