Таков был царь Пётр, что до всего любопытен. Переоденется, бывало, в
простое платье и пойдёт по улицам. Слушает, о чём люди толкуют, да и сам поговорить охотник.
Вот как-то раз и зашёл таким манером в трактир. День праздничный - народу тьма.
Огляделся царь Пётр и подсел к столику, где одинокий солдат сам-друг водочку попивает.
- Откуда родом, служивый? - спрашивает царь.
- Костромской я, - солдат отвечает.
- Значит, земляки, - улыбается Пётр. - Дед-то мой тоже из костромских.
- Ну так выпей, землячок! - угощает солдат.
Выпил Пётр и от себя заказал графинчик. Тут и разговор оживился.
- По какой части, земляк? - спрашивает солдат.
- Мастеровой, - отвечает царь, - по плотницкой части.
- Надо же, так и думал, что плотник! - говорит солдат. - Это ведь первое ремесло у
костромских-то. И дед, и родитель мой - все плотники…
Разговаривают так да выпивают, как в трактире водится. Уже захмелел солдат.
- А что, земляк, пора бы ещё графинчик!
Пётр отказывается.
- Денег, - говорит, - нету!
А солдат руками машет:
- Эхма, много ума, а выпить не на что! Коли денег нет - саблю заложу!
- Да что ты, дурень, сочинил?! - отговаривает Пётр. - Тебе же завтра службу справлять!
- Служба-то службой - идёт, не торопится, - упёрся солдат.
- А случись - подъём по тревоге?! - стращает Пётр. - Как без сабли-то?
Солдат только глаза таращит, обхохатывается:
- Ой землячок! Уморил! Наши офицеры дрыхнут до седьмых петухов! Семь раз заклад выкуплю! Да не
вешай ты нос, я завсегда начальство обойду!
- Твоё дело, земляк, - говорит Пётр, - а я уж, прости - домой! Ну, служивый, до скорого, чую,
свидания…
Поднялся и ушёл.
А солдат, как и вознамерился, тут же саблю заложил. Выдали ему знатный графинчик. Солдат его, без
компании-то, наскоро выхлестал и - с песнями в казарму.
А утром, ни свет ни заря, в полку тревога.
- Смотр на плацу! Сам царь-батюшка прибывают! Царский смотр!
Солдат подскочил, амуницию надел. А сабля-то где?! Нет чертовки! Едва припомнил, как в трактире
закладывал…
Прямо сказать - плохо дело. Хуже некуда! Солдат на плацу без сабли - ну всё равно что голый!
Да служивому раздумывать некогда. Приглядел в углу старую швабру. Обстругал наспех так, чтобы из
ножен рукоятка торчала. Печной сажей её причернил. Авось, думает, издали не приметят… Авось
обойдётся!
Все офицеры, от мелких до старших, суетятся у казарм. Сам генерал бегает вприпрыжку. Царский
смотр - не шутка! Всё может статься - и выговор, и гауптвахта, и орден на грудь.
Построили полк на плацу. Вот и царь-батюшка пожаловали. Проходит вдоль шеренг скорым шагом да в
каждую личность вглядывается.
Хоть и лето жаркое, а зябко под царским оком! Особенно с деревянной саблей в ножнах.
Солдат уже трижды всех святых угодников помянул - мол, выручайте, братцы!
И вдруг слышит - гром грянул, словно перед Страшным судом:
- Три шага вперёд! - приказывает ему царь.
Выходит солдат, едва сумел шаги сосчитать. Стоит перед строем, туман в голове.
- Покажи, - говорит царь, - как саблей владеешь! Руби меня сплеча!
Побледнел солдат, поднял глаза и видит - вчерашний земляк, плотник из костромских. Тут и туман
рассеялся, прояснилась голова.
- Никак нет, - отвечает солдат, - не поднимется рука на ваше величество!
Царь усы встопорщил:
- Руби, приказываю! Не то каторга тебе!
Перекрестился солдат и заорал во всю мочь:
- Господи, святые угодники, сохраните и помилуйте нашего царя-батюшку! Пусть вострая сабля
рассыплется аки гнилое древо!
И хвать царя Петра струганой шваброй - только щепки брызнули.
Ну, кругом на плацу тишина мёртвая. А полковой поп - руки к небу:
- Чудо! Чудо Господь даровал!
- Да, - говорит царь, - и впрямь на чудо похоже!
Хлопнул солдата по плечу:
- Ну, молодец, мошенник! Пить пьёшь, проходимец, да головы не теряешь. Шустёр разумом! Отсидишь
для порядка три дня на гауптвахте, а потом, землячок, прямиком - в штурманскую школу. Там мозги
не запылятся, проветрятся…
Вытащил из ножен свою царскую саблю и солдату пожаловал.
