Жили-были

Жили-были дед да баба
Вместе с курочкой рябой,
И снесла однажды Ряба
Им яйцо, само собой.

Но, конечно, не простое,
Как известно всем уже,
И не просто золотое,
А работы Фаберже!

Всё украшено камнями
Драгоценнейших пород.
Каждый светится огнями,
Аж в глазах круговорот!

Дорогой шедевр искусства –
Сразу видно без очков.
Удивительные чувства
Вызвал он у старичков!

Ювелирная поэма!
Антикварная мечта!
Не яйцо, а хризантема –
Ох и рада нищета!

Пляшет бабка, пляшет дедка –
Вот счастливая судьба! –
Пляшет пёстрая наседка,
Ну а с ними вся изба.

Пляшет лавка, пляшет печка,
Кочерга навеселе,
Коромысло, прялка, свечка
И похлёбка на столе.

Пляшут стены, половицы,
Повело крыльцо плечом –
Тут яичку и свалиться…
Даже мышка ни при чём!

На куски разбилось с лёту –
Видно, хрупкий экземпляр,
Слишком тонкая работа,
Чтобы выдержать удар.

Сразу в слёзы дед да баба
По бриллиантовым горстям.
«Ничего, – кудахчет Ряба, –
Продадим и по частям!»

Голодная Красная Шапочка
Добычу искала в лесу,
А Волк, безобидная лапочка,
Корзиночку нёс на весу.

Под белой салфеткой атласною
Лежали пирожные в ней,
А дикая Шапочка Красная
Не ела одиннадцать дней!

Почуяла Шапочка Алая
Изделий кондитерских след.
«Давно, – говорит, – не едала я,
Но вот наконец и обед!»

А Волк, беззаботнее деточки,
Скакал по тропинке к родне,
И прыгали с кремом розеточки
В плетёной корзинке на дне.

Но вдруг Кумачёвая Шапочка
Ему перерезала путь:
«Куда направляешься, лапочка?
На праздник, небось, чей-нибудь?»

«К бабуле спешу на столетие, –
Сболтнул, растерявшись, Волчок. –
Один у старушки на свете я,
Родной, закадычный внучок».

Оскалилась Шапка Багровая,
Услышав про званый приём,
Едва уняла нездоровое
Урчанье в желудке своём.

«Давай, – говорит, – дорогулечка,
Тебе я сейчас удружу,
Твою дорогую бабулечку
Заботой своей окружу!

И этих гостинцев корзиночку
Сама отнесу поскорей,
А ты тут попрыгай в резиночку,
Себе аппетит подогрей!»

Раскланялась Шапка Пурпурная
Любезно до самой земли
И, чавкая, как некультурная,
С корзинкой исчезла вдали.

Примчалась, бесстыжая, к бабушке,
Уселась и нагло гостит,
Конфетки жуёт, шоколадушки,
Печеньками громко хрустит.

Хозяюшка подслеповатая
По шапочке гладит внучка
И чаем поит его с мятою,
Парного несёт молочка.

А Шапочка знай себе трескает,
Подняв оглушительный хруп,
Но это трещание резкое
Услышал один лесоруб.

Явился он, очень встревоженный,
Поставил топор на крыльце
И сразу застукал с мороженым
Обманщицу в красном чепце!

Закашлялась Шапочка Красная,
Почуяв, что плохи дела,
И тут же икота ужасная
Её от испуга взяла.

Ходила несчастная деточка,
Икала одиннадцать дней,
И прыгали плюшки, конфеточки,
Печенья и пряники в ней.

С тех пор не проказила Шапочка
И кушать ходила домой
К любименькой мамочке с папочкой
Лесною тропинкой прямой.

Обещала бабка деду
Колобок подать к обеду,
Да сожгла его в печи –
Хоть в окно теперь мечи.

Покривились дедка с бабкой.
Обмахали колоб тряпкой:
«Вот так чудище черно!» –
Да и швырк его в окно.

Покатился колоб чёрный
В тёмный лес тропою сорной.
Весь репьями пооброс,
Пыль собрал, как пылесос.

Вдруг глядит: под ёлкой – зайка!
Просит: «Зайка, вылезай-ка!
Высунь мордочку свою.
Песню я тебе спою:

Колобок я чёрный-чёрный,
На огне перепечёный,
Подгорелый Золушок.
Я для бабки с дедкой – шок.
Грубо выкинут в окошко…
Пообедай мной немножко».

Но поморщился косой
И удрал, плеща росой.

Покатился колоб чёрный
Дальше в лес тропою сорной.
На боку прилип листок
И улитка, как свисток.

Видит, волк петляет рощей,
С голодухи чахлый, тощий.
«Эй, волчок, чуток постой!
Рэп мой выслушай простой:

Колобок я чёрный-чёрный,
На огне перепечёный.
Горемычный Золушок.
Я для бабки с дедкой – шок!
Зайке – чудо неумыто!
Может, съешь меня хоть ты-то?»

Но брезгливо фыркнул волк
Раньше, чем певец умолк.

Дальше тянется дорожка –
Кочка… лужа, словно плошка…
Буерак… паучья сеть…
Глядь, в малиннике медведь!

Колобок медведю: «Слышь-ка,
Пожалей меня, топтыжка!
Я качусь уже полдня,
С кувырков тошнит меня.
Брошен бабкой я и дедом,
Зайкой тоже брошен следом,
Серый волк сказал мне «бе» –
Может, нравлюсь хоть тебе?»

Замахал топтыгин лапой:
«Ну-ка прочь отсюда чапай.
Нет в тебе съедобных мест.
Кто тебя такого съест?»

Значит, дальше путь неблизкий…
Глядь, мелькает хвостик лиски!
Колобок и крикни: «Эй,
Подставляй язык скорей!
Уронила сыр ворона!
Вон летит он с небосклона!»

Распахнула пасть лиса,
А язык как колбаса!

Колобок, не лыком шитый,
Взял и прыгнул в рот открытый.
Пропихнулся в пищевод
Да и бухнулся в живот.
Вот!

Пузырь, соломинка и лапоть
Пошли в лесу деревья тяпать.
Но тут у них случился спор
О том, кому нести топор.
«Не мне!» – упрямо лапоть топнул.
«Не мне!» – пузырь едва не лопнул.
Кричит соломинка: «Не мне!
Я слишком хрупкая в спине!»
«Ах так! Тогда без дров сидите!» –
Сказал топор ещё сердитей.

Если семеро козлят
Маму слишком разозлят,
Мама волка вызывает
Из бюро «Сердитый взгляд»:

- Поскорей пришлите волка
Для оболтусов моих,
Чтоб ершистый был, как ёлка,
И на рык звериный лих!

Только самый-самый страшный,
Чтобы вмиг детей унял,
А не тот «герой» вчерашний,
Что от страху сам слинял.

Никакого нету сладу
С этой шустрой шантрапой!
Хоть троих пришлите кряду
Или сразу всех толпой!

Уж найдите позубастей,
Чтоб клыки, как топоры,
Изо всех торчали пастей…
Срочно! Будьте так добры!