«Видишь меня? Нет, я не чёртик. И не клякса… И не то слово, которое мальчишка произнёс, когда отпрыгнул от меня на лугу:
– Полтергейст!
Хотя, может, я и правда на всё это и похож? Я чёрненький, пушистый и круглый. Чёртики такие? Я их не видел.
А я – птица. Называюсь: коростель. Только я ещё очень маленькая птица – птенчик. Поэтому мама зовёт меня коротеньким именем Кори. Мне всего пять дней исполнилось. Это уже юбилей?
Моим братьям и сёстрам столько же, мы вместе вылупились. Не в смысле – уставились на кого-то, а по-настоящему вылупились из яиц. Внутри я спал. Там было так тепло, тихо и тесно – что ещё делать? Не побегаешь! Интересно, что меня разбудило?
Мама сказала:
– Просто время пришло.
Но я сколько ни вертел головой, так и не увидел – какое оно это Время? Откуда оно пришло?
А вот мальчишки пришли с соседних дач, откуда доносится много разных звуков. Очень громких.
Из-за них мама и не расслышала, как мальчишки подошли к нам совсем близко. Мы в это время всей семьёй червячков ловили в высокой прохладной траве. Она пахнет очень вкусно… Я просто сидел и дышал, пока моя семья ужинала.
А за лугом прямо в траву садилось солнце. Оно походило на меня – такое же круглое и пушистое. Только не чёрное, а рыжее. Наша мама тоже немножко рыжеватая и украшена тёмными пятнышками. Шея у неё длинная, а крылья она умеет распускать веером. Неужели и мы таким красавцами вырастем?!
Сейчас-то я, наверное, немножко страшненький, поэтому тот мальчик испугался, когда меня увидел… А я так и подскочил, когда его огромная бейсболка рядом со мной упала. Может, он голову запрокинул, чтобы на небо посмотреть… Или тоже ловил луговые запахи? Вот его кепка и слетела с головы. И чуть меня не накрыла!
– Полтергейст!
Я не стал спрашивать, что это значит, а сразу кинулся бежать со всех ног. Коростели очень быстро бегают, ты знаешь? Мама нам рассказала, что давным-давно, когда мы ещё не вылупились, на земле жили вело… Велоцирапторы, вот кто! Такие двуногие динозаврики. И они бегали точно так же, как мы.
– И хотя коростели – птицы, мне кажется, что-то родственное у нас с ними есть, – мама сообщила нам это по секрету. – Если издали увидишь бегущих коростелей, можно подумать, что это маленькие велоцирапторы. Я сама их, конечно, не видела… Мне об этом мама говорила. А ей – моя бабушка…
Потому что мама бегает так же быстро, как все коростели, она сразу меня перегнала. И начала петлять, показывая, как лучше скрыться от погони. Налево, направо и опять налево… У неё такие ноги длинные, быстрые! А я как пушистый чёрный шарик за ней качусь…
Ой, у меня перед глазами всё так мельтешило и прыгало! Может, и у мамы тоже, поэтому мы с ней самого ужасного сразу и не поняли: мальчишки схватили всех моих братиков и сестрёнок! Не успели они так быстро рвануть, как я. Это меня страх подкинул и запустил вперёд, а остальные птенцы мальчишек не заметили, вот и не испугались.
Мы с мамой бежали-бежали, пока не поняли, что вокруг никого нет Совсем никого.
– Где вы?! – вскрикнула мама. – Птенчики мои! Вы где?
Но никого, кроме меня, рядом не оказалось...
Ой, как мне стало жалко маму, когда она села на землю, опустив крылья… Клюв у неё раскрылся, но она не издала ни звука. Так её придавило горем, что даже голос перехватило. Я прижался к ней, чтобы хоть немножко согреть, ведь горе – оно же холодное. Мне самому так зябко стало, что клювик защёлкал. У людей зубы стучат, когда они мёрзнут, а у нас, птиц, зубов же нет…
Так мы с ней и сидели, пока мальчишки не ушли с луга. Мама взлетела над тем местом, где мы прятались, только не слишком высоко – коростели не очень-то любят летать. Но она успела заметить, что те мальчишки уносят кого-то в кепках… И я догадался кого…
И всё же мы с мамой на всякий случай побежали к старому месту, откуда нас спугнули. Только никого там не нашли. И мама меня сразу крыльями обхватила и прижала: я ведь у неё один-единственный остался.
– Мой птенчик…
Её голос прозвучал так нежно и грустно, что я чуть не заплакал. Только птицы не умеют плакать. Поэтому нам особенно трудно горе пережить – от слёз ведь легче становится.
– Зачем они забрали моих братиков и сестрёнок? – спросил я. – Что они с ними сделают?
У мамы вырвался горький вздох:
– Надеюсь, ничего плохого. Люди просто не понимают… Они принимают птенцов за игрушки, уносят домой, даже кормят и заботятся… какое-то время. А когда птенец подрастает, выпускают на волю. Они не знают, что птица, выросшая в доме, уже не сможет жить в природе. Она не умеет добывать корм, прятаться от хищников…
– И что же с ними будет? – прошептал я.
– Ох, Кори… Надеюсь, они навсегда оставят их у себя. Иначе мои дети погибнут…
Она встрепенулась:
– Мы должны уходить! Вдруг они вернутся за тобой?!
И мы опять побежали! Только теперь навстречу солнцу. Точнее, той верхушечке, что от него осталась. Я думаю, у солнышка есть своё гнездо, куда оно медленно укладывается. А потом растекается по гнёздышку и спит до утра. Вот только я никак не пойму, кто его гнездо переносит ночью? Встаёт же солнышко всегда с другой стороны! Загадка.
А куда мы бежим, я не смотрел, просто держался за мамой. А она всё время вертела головой: проверяла – не потерялся ли я?
Но я не потерялся. Хотя и очень устал так долго бежать. Хорошо ещё мама траву раздвигала, и я проскакивал между стеблями. А то они очень упругие, с ними трудно бороться. Но хоть мама и прокладывала путь, я всё равно выдохся.
И уснул, как только мама остановилась. Я всегда так засыпаю: играю-играю, а потом – раз! – и уже сплю. А ты по-другому?»
****
– А дальше ты ещё не сочинила? – скуксилась Зинка.
Ну правда, нельзя же бросать птенчика спящим – мало ли какая беда может с ним приключиться?
– Спокойно, – бабушка закрыла толстую тетрадь и опустила сверху ладонь, точно запечатала её. – Я же не изверг, правда? И не позволю, чтобы с маленьким чёртиком что-то случилось.
– Он не чёртик! Ты сама написала!
– И то верно… Прости. Конечно, он не чёртик.
– Маленький, чёрненький… На тебя похож! – добавила мама, сидевшая в кресле, поджав ноги.
Бабушка расхохоталась, а Зинка захлебнулась возмущением – немножко притворным, она же понимала, что никто не считает её чёртиком.
– Вон чёртик! – она указала пальцем на чёрную тень кота Максика, ушки которого, отпечатавшись на полу, смахивали на острые рожки.
Потом бросилась щекотать маму, а та начала отбиваться. Тёмные мамины кудряшки, которые передались и Зинке, растрепались.
А ещё утром Зине казалось, что ей никогда не привыкнуть к Подмосковью. Здесь было хмуро, холодно и пусто – ни одного друга. Только они втроём в большом доме.
«Здесь всё другое», – думала тогда Зинка. Но вслух этого говорить не стала, чтобы не портить маме настроение. Всё равно им уже не вернуться в Ялту…
Электронные пампасы © 2022