Бабушка охала и покачивалась на стуле:
- Ох, Люся, Люся! Ох, Люся, Люся!
Люся – это наша мама. А бабушку зовут Дуся. Бабушка не хочет, чтобы мы уезжали от неё. И плачет. А мама нашла работу в посёлке, и ей дали жильё. Мы там будем жить.
Мама худенькая и похожа на большую девочку. А мы с Таней вот какие щекастые. Я смотрю на нас в зеркало. У Тани светлые косички, а у меня тёмные кудряшки. У Тани пальто жёлтое, а у меня – вишнёвое. Я выше Тани, мне шесть лет, а ей четыре. Маме – двадцать восемь, она тоже смотрит в зеркало, красит ресницы и губы.
А Кутька – наш щенок. Мы его потом тоже в посёлок заберём. Построим ему там будку и тогда заберём. Кутька бежит за нами до ворот, просится, чтобы мы его с собой взяли.
На автовокзале мама купила нам двух белых заводных куриц. Мы заводили их ключиками и пускали прыгать по асфальту. Курочки клевали: клюк-клюк-клюк. Запинались о камушки в асфальте и падали.
Подъехал автобус. Мы сунули курочек в карманы и побежали к автобусу. Курочки трепыхались и кудахтали в карманах.
Снаружи автобус пах хорошо, а внутри – плохо. Было жарко. Но когда поехали, на нас подул ветер. Мы сели рядышком, и мама запела:
- А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер! Весёлый ветер…
Мы смотрели на рыжую степь, на рыжие округлые горы, на бирюзовое небо. И улыбались.
Таня улыбалась-улыбалась и уснула.
А мы приехали уже! На остановке магазин. Мама купила кулёк квадратного печенья и кулёк апельсиновых карамелек. Мы пошли угадывать наш дом.
Шли по асфальтовой дороге, смотрели на дома и гадали:
- Этот? Нет. Этот? Нет. Этот?..
У всех домов лица были симпатичные и весёлые. Даже старый ободранный домик радовался жизни. Сухая трава на его плоской крыше колыхалась как волосы.
По дороге громыхали трактора и страшенные механизмы с гигантскими зубами и клешнями.
На перекрёстке мы остановились у щита с киноафишей. Мама прочитала:
- «Фильм-сказка в семнадцать ноль-ноль». Хотите в кино?
Я прочитала на афише все слова. Люблю читать большие и разноцветные буквы! А мелкие и чёрные – нет. Они разбегаются как жуки. Только начну читать слово, а оно уже спряталось среди других чёрных и длинных.
Мы повернули направо, на другую улицу, а там лужа! Во всю ширину, от забора до забора! Я шагнула в воду. И Таня за мной. У нас ведь резиновые сапоги!
Мама крикнула:
- Стойте! Идите ко мне!
А мы всё равно бредём потихоньку.
Мама не может нас удержать. У неё в руках сумка и два больших кулька с конфетами и печеньем.
Мама сказала страшным голосом:
- Это вам не городская лужа! Это сельская, дикая лужа! Когда дойдёте до середины, она вас проглотит. Ам, и съест!
Мы остановились, повернули и побежали к маме, делая волны и зачерпывая сапогами воду.
К луже подошёл белый кот с рыжими пятнами, толстый и гладкий, чёлка причёсана на прямой пробор.
- Вот так кот-чистюля! – сказала мама. – Везде грязь, а у него лапки белоснежные!
Кот наклонился и стал лакать воду из лужи.
- Фу, фу! Брысь, брысь! Не пей грязь! – Мы с Таней замахали руками.
Кот посмотрел на нас и пошёл по берегу лужи. Дошёл до забора, а там тропинка. Он прыгнул три раза и оказался на другом берегу.
Кот показал нам дорогу. Мы перешли по тропинке, держась за доски забора.
Следующая лужа была поменьше. В ней покачивались два бумажных кораблика. На одном я прочитала «ОЛЯ», а на другом «ОКСАНА».
В конце улицы был белый домик. Как белое пятно на хвосте кота. Дом сиял на солнце. И казалось, что от него расходятся радужные круги.
Это мама его побелила. И окна вымыла. И посыпала дорожку жёлтым песком.
Мы зашли в калитку. Мама сказала:
- Здравствуй, дом!
И мы с Таней тоже сказали:
- Здравствуй! Дом!
Прошли по дорожке к крыльцу. Мама отдала нам кульки. Мне – с конфетами, а Тане – с печеньем. Таня закричала:
- Нет! Конфеты мне!
Мама поменяла кульки. Достала ключ и открыла большой круглый замок.
Мы вошли за мамой в тёмный коридорчик, потом шагнули в светлую комнату. Солнечные зайчики бегали по стенам! А на потолке была радуга!
- Это потому, что лужи сияют за окнами. Лужи колышутся, зайчики бегают, радуга сияет, – объяснила мама.
На полу лежали наши родные полосатые дорожки. Одна дорожка вела к столу, а другая к кровати. Мы разулись и пошли по цветным полоскам. Таня достала из кармана курицу, завела её ключиком и пустила по полу. Курочка прыгала по гладкому полу – клюк-клюк-клюк – и не падала. А моя навстречу: клюк-клюк-клюк.
Мама разожгла огонь в печке. Поставила белый чайник на огонь. Открыла стол, взяла кастрюльку и пакет с крупой. И вдруг кинула пакет на пол, кастрюльку на кровать и закричала:
- А-А-А!
- А-А-А!
Мама закрыла лицо руками. Таня схватила курочку, прижала к груди. А я вдохнула воздух и не выдыхала. Так и сидела на полу с открытым ртом.
- Это мышка! – сказала мама и улыбнулась. – Просто она выпрыгнула неожиданно, вот я и испугалась. Чёрная мышка.
- А где она? – выдохнула я.
- Убежала.
- Укусила? – спросила Таня.
- Нет.
Мама достала из стола пакет. Из него струйкой посыпался сахар. Получилась белая дорожка на полу. Мама вынула другой пакет. Из него жёлтым веером посыпалось пшено.
- Ах вредные мыши! Всё прогрызли! Тут теперь мышкин дом! И столовая и спальня!
Мы с Таней заглянули в стол: где мышиные стульчики? где мышиные кроватки?
Мама достала кусочек розового мыла.
- Они и мыло покусали!
- Нет, это они лапки мылили! – сказала Таня.
- Ага, перед едой! – сердилась мама.
Она сложила пакеты с крупами в большую кастрюлю и накрыла крышкой.
- Мам, что теперь мыши будут есть? – спросила я.
- Не знаю! – Мама выметала крупу с сахаром из стола.
Таня сунула голову в стол и крикнула:
- Уходите, мыши!
- Они нас не послушают. Мы кошку заведём, – сказала мама
- Кошку! Кошку! – Мы с Таней запрыгали и запищали: – И-И-И!
Мама отряхнула подол и посмотрела на часики.
- Сколько там времени? Пора в кино!
Я в кино всегда засыпаю. Я раньше этого не понимала и думала, что это фильм такой короткий. Только начался, а уже конец и все выходят! И мама говорит: «Хороший фильм, да?»
И Таня в кино засыпает. Она даже храпит! Когда на экране разговаривают или музыка, это ничего. Но когда в фильме тихо, а Таня захрапит, люди волнуются. Мама берёт Таню на руки, и мы уходим.
А кинотеатр теперь рядом, прямо на нашей улице.
- Вон клуб! – Мама показывает на длинный белый дом без окон.
Мы крадёмся по берегам луж. У мамы туфли на толстых модных каблуках.
У самого клуба посреди дороги сидит белая кошка! Мы окружили её.
- Здравствуй, кошечка! Какая ты красивая! – сказала Таня.
- У неё глаза, как голубые цветочки! – сказала я.
А мама расстегнула пуговицу на пальто, подхватила красавицу, спрятала за пазуху и пошла обратно, домой.
Мы с Таней бежали за ней и спрашивали:
- Мам, мы возьмём её себе?
- Мы, что ли, её похитили?
Мама ничего не отвечала, а всё бежала.
- Стойте тут! – сказала на крылечке. А сама открыла дом, занесла кошку и опять закрыла на замок. Потом взяла нас с Таней за руки и мы будто полетели. Чтобы в кино успеть.
А мне хотелось остаться дома с кошечкой. Я всё думала про неё и не уснула в кино. И Таня не уснула.
Но когда мы вернулись, кошки не было.
- В форточку ушла, – сказала мама. – Я забыла форточку закрыть.
Таня громко заревела.
Мы с Таней сидели на кровати и вырезали апельсины из фантиков. Сделали для кукол платья, коврики, подушки, простынки. Много конфет съели. Даже голова закружилась.
- Идите погуляйте, – сказала мама.
Мы спрыгнули с кровати, стали одеваться. Мама потуже завязала нам платки. Мы надели сапожки и вышли на крыльцо.
Понюхали воздух. Пахло лужами и теплом. Воробей чирикал звонко. В соседнем дворе девочки разговаривали.
- Пойдёмте познакомимся? – Мама тихонько толкнула нас с крылечка. – Ну, смело шагайте!
Я замотала головой:
- Нет, не хочу! Не хочу!
И Таня тоже:
- Не хочу.
Это она за мной повторяет.
Я не хочу знакомиться. Вдруг они скажут: «Ты толстая!» Или покажут язык.
Я встала за забором и смотрела в щёлку. Мне бы шапку-невидимку! Надела бы и пошла. Посмотрела бы, что девочки делают, какие у них лица. А как их зовут, я знаю! Имена на корабликах прочитала.
Мама ножом отогнула гвоздики в оконных рамах и вынула стёкла. Между рамами были ватные волны, по ним плыли два лебедя. Мама достала лебедей и отдала нам. А пыльную вату отнесла в печь.
Лебеди обрадовались! Они поплыли по воздуху, по небу, а потом по луже.
Мимо нашего забора шла бабушка с накрашенными губами. Она заглянула к нам и запела:
- Это что за красавицы в платочках? Откуда взялись такие нарядные булочки? Пойдёмте к нам, у нас качели есть. Вон мои внучки, Оксана с Олькой.
Мама кивнула, махнула нам рукой – разрешила. Мы с Таней вышли за калитку. Такие красивые, нарядные. И шапки-невидимки не надо.
У бабы Дуси в кухне жарко и пахнет вкусно. Жарится яичница, варится бульон, в кастрюле отдыхают пирожки, над печкой на нитках сушёные яблоки висят.
Бабушка кормит всех: кошку, большого пса и маленького пёсика, компанию куриц, поросёнка, сыновей – дядю Витю и дядю Володю, и нас с мамой.
У бабушки повсюду еда: в столе, в холодильнике, в кладовке, в погребе. Она ходит туда и сюда: топ-топ-топ-топ. Носит всё на стол. Маслице, пирожки, халву и варенье. А радио тихо поёт-напевает.
- Ой, чаю не пила! – Бабушка садится на своё место возле радио. Наливает себе крепкого чаю с молоком и слушает радио. Она внимательно следит за тем, чтобы войны не было и голода.
Бабушка собирает в нашу сумку пирожки, котлеты, маслице, конфеты. Мама её ругает, говорит, что ничего не надо.
На прощание мы обнимаем Кутьку и бабушку. Кутьке обещаем, что в следующий раз возьмём его с собой.
Мы идём по тихой улице, мимо двухэтажных жёлтых домов. Солнце яркое, вечернее. Увидели кошку с котятами! Они сидели у подвального окна. Кошка пёстрая, рыжеватая, с круглыми ушами. И котята пёстрые, рыжие. Кошка худая, и котята худые. Греются на солнце.
Мы подкрались к котятам, а они упрыгали в заросли сухой полыни. Мама достала из сумки котлету, разломила её, положила на землю.
- Отойдите, пусть они едят.
Кошка вышла из травы и стала есть. Котята один за другим тоже вышли.
А мама достала из кармана сетку-авоську и сунула мне в руку.
- На, держи! – Подобралась к котятам и хвать одного за шкирку! Котёнок зашипел, стал извиваться. – Давай скорее сетку открывай!
Я открыла сетку, мама бросила в неё котёнка, а ручки завязала на узел.
- Вот так тигров в сети ловят! – сказала она. Таня от восторга взвизгнула и подпрыгнула.
Котёнок урчал и выл.
- Котёночек, котёночек, ты наш! Ты наш! – стали мы его уговаривать.
Мама достала ещё одну котлету и оставила её на земле.
Мы ехали в автобусе, котёнок покачивался в сетке и подвывал. Шерсть сквозь дырки торчала клочками.
- Он дикий. Людей не знает. Точно как маленький тигр, – сказала мама.
- А он нас полюбит?
- Не знаю.
- А почему у него круглые ушки, а не треугольные?
- Он бездомный, зимой уши отморозил, они и отпали.
В сумерках шли по улицам посёлка. Когда зашли во двор, было темно. Дома мама налила молока в блюдце, развязала сетку. Котёнок убежал под кровать. Мы его звали- звали, ждали-ждали да и легли спать.
Утром котёнка в доме не было. Он ушёл ночью, когда мама выходила во двор
К нам Кутька приехал на автомобиле! Автомобиль называется «Запорожец», он похож на жука. Он может раскрывать крылья, как божья коровка, и лететь по небу: ж-ж-ж.
И Кутька в нём – ж-ж-ж – и прилетел к нам.
С виду «Запорожец» игрушечный. Но он ух какой серьёзный! Дядя Витя заезжает на нём в самые непроходимые и таинственные места! Там в реке он ловит сомов, которые длиннее «Запорожца».
Раньше Кутька не ездил в машине. И когда он выскочил к нам, то чихал-чихал от радости, а потом стал прыгать-целоваться.
Дядя Витя – мамин младший брат. Мама обрадовалась, что он приехал, и поджарила ему яичницу из шести яиц. Дядя Витя съел половину, а вторую отдал Кутьке. Угостил. Потом сел в машину, сложился, пригнулся, закрыл дверцу и уехал сомов ловить. Мы смотрели, как машинка поехала по степи как по ладони. Потом забралась на холмы, на высокую гору – как на палец, раскрылась и полетела.
- Божия коровка, полети на небо! Принеси нам хлеба!
Кутька остался с нами. Будки пока нет. Мама постелила старое пальто в коридоре под лавкой. Кутька сразу понял, что это его место, и лёг туда. Мы с Таней его гладили и щекотали в четыре руки. И дали ему четыре конфетки-подушечки.
- Сегодня к нам одно счастье за другим! – улыбается мама. – Только не знаю, как первое счастье уживётся со вторым. Наверное, первое прогонит второе.
- Мама, мама! Как это, первое прогонит второе?
- Первое счастье укусит второе! А может, и наоборот! Второе счастье как цапнет первое, – смеётся мама.
- Ма-а-ам! Ну какое первое? Какое второе? Скажи! – захныкали мы с Таней.
- Сами отгадайте! Какое сегодня счастье к нам приехало?
- А-а-а! Это Кутька!
- Да! – кивнула мама.
- А какое второе счастье?
- Это Мурка!
- Какая Мурка?!! – закричали мы с Таней и запрыгали.
- Соседи нам свою Мурку отдадут. Они в город переезжают.
- Когда отдадут? – спросила Таня.
- Какого она цвета? – спросила я.
- Она серая. Скоро отдадут, в этом месяце, сказали.
- В каком этом?
- В мае.
- Это долго! – надулась Таня.
- Вот, думаю, Кутька Мурку прогонит. – Мама наморщила лоб.
Кутька услышал своё имя и пошёл к нам, зацокал когтями по полу. Ткнулся носом маме в ладонь и улыбнулся.
- Он её полюбит, – сказала Таня.
И стали мы ждать, когда нам Мурку отдадут. Каждый день ходили с Таней по дороге, мимо соседского сада, туда и сюда, заглядывали за забор, хотели увидеть Мурку. Но не увидели ни разу.
- Идите гляньте за печку, что там новенького! – сказала бабушка.
Мы с Таней залезли за печь, а там в коробке бабушкина кошка Муся. И у неё…
- Раз, два, три, четыре, пять котят! – посчитали мы.
- Все на Мусю похожи. Чёрно-белые, – сказала мама.
- Нарядные котята, – улыбается бабушка. – У Муси чёрное платьице и белые чулочки. А у котят чёрно-белые костюмчики.
Лежит Муся, мурлычет, лапой детей прикрывает, смотрит на нас внимательно. Глаза у Муси светло-зелёные, чуточку голубые. Котята сосут молоко, лапками в Мусин живот упираются, ладошки сжимают -разжимают. Мы с Таней взяли по одному котёнку, тянем, а они от мамы не отрываются. Крепко присосались. Но мы-то сильнее.
Сидим за печкой, котят нюхаем, разглядываем их.
- Вы там их не облизывайте только! – сказала мама.
Я отвернулась и потихоньку лизнула котёнкин бок.
Глаза у котят синие и мутные. Бабушка говорит, что у них «молочные глаза», потом поменяются. Будут как у Муси – зелёные. Мордочки круглые, румяные, и усики маленькие есть. Пуза розовые, толстые. А коготки на лапках цепкие!
Таня положила котёнка на грудь, руки убрала, а он висит.
- Кошка-брошка! – смеётся бабушка.
- Баба Дуся, дай платочек, я котёнка заверну, – попросила Таня.
- И мне дай! – попросила я.
Бабушка дала нам два цветастых платка и помогла запеленать котят.
Мама хмурилась:
- Котятам так не нравится! И Муся вон переживает.
Муся ходила у нас под ногами и смотрела на котят. Котята попискивали, а Муся мяукала.
- Люся, пусть поиграют, – сказала бабушка.
Мы вышли с котятами во двор, качали их, баюкали:
- А-а-а-а!
Муся ходила за нами.
- Иди, Муся, к тем котятам! Брысь!
Муся не уходила. Вставала на задние лапы, царапала мой подол.
Вышла мама, сказала:
- Отнесите котят на место, мы уезжаем.
- Мы их с собой возьмём! – крикнула Таня.
- Нет, не возьмёте, они ещё маленькие. Им нужно мамино молоко сосать.
- У нас дома есть молоко! Мы их будем кормить, – сказала я.
- Нет! Через неделю приедем, они подрастут и мы их возьмём.
Таня заревела. И я тоже. Потому что жалко было расставаться с котятами.
Мы ревели не переставая.
Мама с бабушкой ругались. Потом бабушка сказала:
- Да езжайте уже с котятами!
Сердитая мама вытолкала нас за ворота. А бабушка унесла Мусю в дом.
В автобусе котята проснулись, стали пищать и выбираться из платков.
- Мы им дома молочка дадим! Тёпленького… – говорили мы.
- Молочка ещё купить надо, – хмурилась мама.
Вышли из автобуса. Котята пищали и карабкались всё выше и выше. Мой котёнок царапал мне шею.
Мама купила у соседки молока. Согрела и налила в крышку от банки.
- Пейте, котятки! Пейте! – просили мы с Таней.
Мама ткнула котят мордочками в молоко. Те зафыркали, зачихали.
- Они не умеют лакать. Надо их научить, – сказала мама. – Смотрите, я суну палец в молоко, пусть они его лижут, так и научатся лакать.
Но котята не научились. Они промокли и замёрзли.
- Несите их на солнышко, пусть погреются.
Мы пустили котят на дорожку в огороде, на песочек. Они пищали, ползали. И стали чумазые, холодные, некрасивые!
Пусть гуляют, решили мы. И ушли домой кушать.
Мама занесла котят, закутала их в платки, укрыла своей курткой и заплакала.
Утром котята молчали. Мы собирались в садик.
- Мам, а котята? – спросила я.
- Живые ещё, – сказала мама.
Вечером, когда мы пришли из садика, мама рассказала, что отвезла котят Мусе. Муся обрадовалась, вылизала их и накормила
Мы легли спать, мама рассказывала сказку. Сначала сказка была обыкновенная, про Жихарку, потом непонятная, а потом вовсе не сказка, а какие-то запутанные звуки. Мама уснула, и Таня тоже.
Кутька в коридоре спит. А сначала он скулил, царапал дверь, к нам просился. Мама его не пустила, потому что Кутька сразу прыгает на кровать и ложится между мной и Таней. Он думает, что он наш брат.
Все спят, а я не сплю. Вспоминаю про зелёные губы, чёрную руку, синий палец, розовые занавески и красные тапки. Я про них узнала, когда лежала в больнице с желтухой. Большие жёлтые девочки по ночам рассказывали.
Мама и Таня не знают про фиолетовую женщину с чёрной ложкой, вот и спят. А я прижимаюсь к Тане спиной, укрываюсь с головой, не шевелюсь и не дышу почти. Но становится душно, и я высовываю нос.
Слышу, как в столе пищат мыши, бегают, что-то роняют: тук-тук. В тумбочке мыши ходят по ложкам и звенят: цынь-цынь-цынь. А в газовой плите лазят по сковороде и крышке: дрынь-дрынь. И по чердаку шустро бегают: шур-шур-шур.
Мыши – это просто маленькие зверьки. У мышей есть мышата. Мама говорила, что видела мышат, они величиной с фасолинку. Мышка – это не чёрная рука.
Тумбочка для мышей – дом, кухонный стол – столовая, а газовая плита – кинотеатр. Они садятся рядами и глядят на нас в стеклянное окно духовки. Мы для них – кино.
Луна яркая. На полу возле кровати светлые квадраты. Вдруг на квадрат мышка прибежала! За ней другая. Встали на задние лапки, стали толкаться передними и покусывать друг друга. Прибежала третья, они стали играть в «мышки-мышки». Из темноты вышла на задних лапках большая толстая мышь, у неё в лапках был платочек. Она постелила его посредине лунного квадрата. Убежала и вернулась с жёлтой полосатой коробочкой. Маленькие мыши сели вокруг белого платка. Мышь развязала ниточный бантик и открыла коробку. Там был тортик с розами! Я унюхала вкусный запах ванили и шоколада. В мышиной лапке блеснул нож. Большая мышь стала резать торт. Мыши попискивали от радости. И я тоже вдруг пискнула. Большая мышь подошла к кровати и заглянула мне в глаза. Протянула кусочек торта. Я вынула горячую руку из-под одеяла. Мышь положила мне кусочек торта на мизинец. Я сказала шёпотом спасибо и слизнула его.
И уснула.
Утром мы бежали в садик по тропинке, по мокрой траве. Впереди мама, за ней Таня, и я последняя. И я крикнула маме:
- Мама, нам не надо кошку!
К соседям приехал грузовик. И громко сигналил:
- БАП! БАП!
Мы с Таней подбежали к забору и стали смотреть в щели. Вот шофёр выпрыгнул из кабины и открыл задний борт: БУ-БУХ!
Вот вынесли и погрузили жёлтый диван. Вынесли телевизор, обвязанный простынёй, и поставили на диван. Похоже, будто телевизор заболел и ему перевязали толстую щёку.
Таня залезла повыше, на поперечную доску забора, чтобы лучше видеть. И я залезла.
Мужчина вынес детскую ванночку, полную игрушек. А женщина вышла с кошкой на руках и направилась к нам. Мы спрыгнули с забора и побежали домой.
- Мама, мам! Там Мурка!
А женщина уже стучала в дверь.
- Можно к вам?
- Заходите! – ответила мама.
- Здравствуйте! Это мы с Муркой… Мурочка, смотри, какие тут девочки! Девочки, погладьте её.
Мы с Таней погладили Мурку.
- Тут тебе будет хорошо! – Женщина шмыгнула носом и заплакала. – До свидания, Мурочка! – Она поцеловала кошку в макушку, отдала её маме и убежала.
Мама погладила Мурку и отпустила на пол. Мурка побежала к двери, но дверь закрыта. Она спряталась под кровать. Мама налила молока в тарелку и поставила ей. Мы с Таней легли на пол и смотрели. Мурка не пила молоко, глядела на нас. Таня залезла под кровать поглубже, дотянулась, схватила её за лапу и вытащила.
- Му-урка!
Мы гладили и рассматривали кошку. Она хотела убежать, но мы не пускали. Она была мирная, не кричала, не кусалась. Только когда мы изучали её ладошки, выдёргивала лапку из моей руки. А когда дули ей в уши, мотала головой.
Издалека Мурка казалась серой. А теперь мы увидели, какая она разноцветная! Серые шерстинки переходят в жёлтые, жёлтые – в рыжие, рыжие – в белые, белые – в чёрные.
- Мам, она разноцветная, как радуга. Давайте назовём её Радуга! – предложила я.
- Нет! Давайте назовём её Киска-Мурыска! – закричала Таня.
- Пусть она будет Муркой, – сказала мама. – Она привыкла быть Муркой.
- Ну мам, пусть она будет Киской-Мурыской! – нахмурилась Таня
- А если бы я дала вам новые имена? Таню бы назвала Глафирой, а Свету… Анфисой, например.
Мы засмеялись:
- Нет, не надо!
Таня ткнула в меня пальцем:
- Ты – Анфиса! Ха-ха-ха!
- А ты – Глафира!
Мурка чуть не убежала. Мы её поймали.
А глаза у Мурки зелёные! Зрачок – чёрная щёлочка, и он движется, становится шире и уже. В ушах розовые нежные бугорки и пушистые белые волоски. На лапах – по пять серых пальчиков и серая ладошка. Если нажать на ладонь, показываются когти. Пахнет Мурка приятно. Шерстью, солнцем и ветром.
Рот не хочет открывать. Но мы увидели её острые клыки.
- Вы там её не мучайте, отпустите уже. А то она обидится, – сказала мама.
Тут за дверью Кутька залаял, стал царапаться и скулить, чтобы мы его впустили. Он где-то гулял, а теперь пришёл.
Нам подарили сад! Мы в него вошли как в великанский белый букет! Будто великан его подарил: нате вам, радуйтесь! И мы как жучки забежали! Нет, это мы с Таней жучки, а Оля с Оксаной – настоящие бабочки! Потому что они в нарядных платьях, только что из города приехали. А мама кто? Мама – стрекоза. Длинная и тоненькая. У неё в лапках лейка.
Мы зашли в сад и застеснялись. Сад строго смотрел на нас всеми цветочками. Мы тихонько пошли по дорожке мимо дома. Украдкой заглядывали в окна. Я увидела пустые комнаты, белые стены, жёлтый пол. Мне было страшно смотреть: вдруг кто-то покажется? И это – не человек.
Мама сказала, что это Муркин сад. И мы её тут, наверное, найдём. Мурка от нас убежала. Стукнула Кутьку по носу лапой и вылетела из дома. У Кутьки на носу выступила кровь. Мурку мы больше не видели.
Сад казался сердитым. Но под яблонями стояла железная кровать! Мы стали прыгать на ней как на батуте: цанг-цанг-цанг! крыц-крыц!
По одному, по двое, по трое и вчетвером! Мы так смеялись и визжали, что с яблонь осыпались белые лепестки! Сад улыбнулся и стал добрым.
Мы строили шалаш под вишнями. А Кутька скулил и лаял в нашем дворе. Мама его привязала на верёвку. Чтобы он был сторожевой пёс. А ему обидно. Он не хочет быть сторожевым. Он перегрыз верёвку и прибежал к нам. Всех зацеловал! Потом съел хлеб и конфеты в шалаше. Кутька любит быть с нами, скакать, лизаться или спать рядом, когда мы в шалаше рассказываем страшные истории. Интересно, он хоть что-то понимает? Хоть немного ему страшно? Я вот от ужаса замираю и вздохнуть не могу. Оксана рассказала, что в пустом доме живёт фиолетовая женщина с чёрной ложкой. Она голодная, ходит по комнатам и стучит в стекло ложкой: тук-тук. Тихо стучит, громко у неё не получается – ложка-то не твёрдая!
А Оля сказала, что в доме не женщина с ложкой, а чёрный гражданин с фиолетовой вилкой! Я теперь никогда не гляжу в окна. И пулей пролетаю мимо дома.
Мы всё лето играли в саду. Ели вишни, потом яблочки. Нашли в зарослях большие ромашки и маки. А Мурку не нашли. И забыли про неё.
Однажды мама позвала нас собирать паслён. Это было в конце лета. Под окнами были заросли паслёна. Мама дала мне баночку, а Тане кружку и сказала, что зелёные ягодки есть нельзя, они ядовитые, от них голова закружится. Мы собирали чёрные, они лопались и красили пальцы в фиолетовый цвет. Было солнечно и тихо. И я, спрятавшись за раму, одним глазом заглянула в дом. И увидела вот кого! Мурку! Она свернулась калачиком в солнечном квадрате и спала.
- Ах вот она где!.. Как она туда зашла?.. Она хозяев ждёт, – сказала мама.
Мы с девочками ходили под яблонями и собирали в подолы пупсиков, кукольные тарелки, ложки, кастрюльки. Потому что всё! ВСЁ! Приехал новый хозяин сада. Вот этот толстый мужчина. Он громко сказал: «Дети, уходите отсюда! И забирайте игрушки!»
Баба Аня встретила нас на дороге и закачала головой:
- Что, выгнали вас со всеми пожитками? Ну вы хозяйственные! Сколько всего! Богатые!
Мы пошли в наш двор. У меня набежали слёзы, потому что нас выгнали и мы как будто плохие. Дядька ещё сказал: «Больше сюда не ходите!»
Мама заглянула в наши подолы, полные кастрюлек и младенцев, и сказала:
- А давайте устроим домик!
Положила рядом с забором два кирпича, принесла деревянный ящик и поставила боком на кирпичи. Мы высыпали младенцев на песочек и стали помогать маме.
Она встала на лавку, дотянулась и сняла с крыши кусок шифера. Мы положили шифер на ящик.
- Ура! Крыша прямо настоящая! – обрадовались мы.
А мама принесла полотенце и постелила его в домике, получился ковёр. Мы принесли пупсиков и уложили их спать. Поместились все наши дети! Олины и Оксанины дочки, Танин пёсик Жёлтенький, два моих сына Андрюшка и Бориска. Как им уютно! Мы завесили вход платком и заглядывали в щёлки между дощечек: как они там? хорошо им? не стращно?
ТУК! – стукнула калитка
Оля с Оксаной бегут.
- Котят на дорогу выбросили! – кричит Оля.
- Скорее забирайте их! А то машина задавит! – кричит Оксана.
- Мурка уже одного утащила! Два осталось!
Девочки хватают нас за руки, и мы бежим!
- Это ваши родные котята! – кричит Оксана.
Прибежали, а котят нет.
- Новая соседка их сюда бросила. Они маленькие, как крыски. Такие хорошенькие. Противные немножко. Ползали с закрытыми глазами. Мы к вам побежали, – тараторила Оля.
- Да, потому что вы их родные, – вздохнула Оксана.
- Это Мурка их унесла, – нахмурилась Оля.
- Давайте искать! – сказала я.
Мы пошли в заросли полыни. А в полыни живут жёлтые горькие облака. Они сразу проснулись и взлетели. Мы бродили, бродили между корявых стеблей, в горьких облаках. Котят не нашли, только все исцарапались и прогорчились. Губы горькие, во рту горько. Плечо лизнёшь – горькое. И коленки горькие.
Стало темнеть, похолодало, и дождик закапал. В окнах жёлтый свет. Баба Аня позвала девочек домой. Мама тоже нас позвала.
Мы умылись, вымыли жёлтые ноги. Мама дала нам хлеба с молоком. И мы легли спать. Дождь ходил по крыше тихонько, осторожно. Я думала: «Где же Мурка с котятами? Промокнут они».
Утром я вышла на крылечко. Среди двора сияла лужа. Ничего не было видно, кроме лужного сияния. И так тепло! Я шагнула в лужу. Вода приятная! И Таня за мной шагнула. Добрели до лавки. Тут куклы мокрые сидят. Кудряшки у них рожками торчат. А Танина Мальвина упала с лавки и лежит на земле чумазая. Таня взяла её на руки, поцеловала, присела возле кукольного домика, убрала платок и закричала звонко:
- Чур, мои! Я первая их увидела! От земли до солнца, до чужого сердца!
Подбежала и стукнула меня в грудь. Это она до моего чужого сердца дотронулась. Ну всё! Теперь точно, крепко и навсегда что-то стало Танькиным.
Я толкнула её и прыгнула к домику. А там! А там Мурка с котятами! Лежат на кукольных одеяльцах и подушках. И наши пупсики вперемешку с котятами. Мурка мяукнула и накрыла лапой котят и пупсиков. Она щурилась от яркого света. Смотрела на нас внимательно.
Таня взяла белого котёнка, потянула и оторвала его от Муркиного соска. А я потянула серого и тоже оторвала. Мурка встала, и третий котёнок повис на ней как огурчик.
- Это я их первая увидела! Это мои! – сказала Таня.
- Нет, это наши общие! – сказала я.
- Нет! Только мои!
- Что-что-что? – Мама присела рядом. – Вот так Мурка! Умница! Вы не берите котят, а то Мурка их унесёт далеко-далеко! И вы их не увидите.
- Мы не будем их брать! – пообещали мы,
- А погладить можно? – спросила Таня.
- Можно – только осторожно! – Мама погрозила пальцем, застегнула босоножки, встряхнула сетку и пошла в магазин.
А ей навстречу Оля с Оксаной. Это они к нам торопятся, кричат издалека:
- Пойдёмте котят искать!
А мы им:
- Не надо искать! Вот они!
Они как увидели котят, так и запели:
- Ай какие кошенята! Ма-ле-пунички-ка-ра-пунички!
- Ца-ра-поньки-ма-ра-поньки!
Оля взяла белого и пятнистого, а Оксана – серого, и побежали с котятами за калитку. Мы с Таней за ними. И следом за нами Мурка.
- Бабу-у-ля! Смотри, какие малепушечки! Какие карапушечки! Давай возьмём себе!
- Ой! Крысенята! Откуда взяли, туда несите! – засмеялась баба Аня.
- Ну бабуля! Давай возьмём!
Мы с Таней закричали:
- Нет, это наши! Нашей кошки Мурки котята!
- Ох ты! Какая у вас кошка! Трёхцветная! Она вам счастье принесёт, – сказала баба Аня.
- Бабуля! Она им уже вот принесла счастье! – сказала Оксана.
- Самое хо-ро-о-ошенькое счастье! – пропела Оля.
- И ещё принесёт, – сказала баба Аня.
Всем было интересно придумывать имена для котят. Мама придумала ласковые. Я – разноцветные. Оксана насочиняла много сказочных имён. А Оля – смешных.
Но Таня назвала котят по-своему. И наши имена не прижились.
Потому что у Тани твёрдый характер. Белого она назвала – Белик, серого – Серик, а пятнистого – Свисток, он пищал звонче всех.
Мурке было всё равно, как мы назвали котят. Она дала им имена на кошачьем языке. Мурка ласково разговаривала с котятами, мурлыкала, помяукивала. Если бы мы внимательно послушали, то, наверное, узнали бы настоящие имена котят. Может, она назвала их Мяр, Рум и Миу?
Котята стали толстенькими. У них начали открываться глаза. Сначала появились крошечные щёлочки. Было смешно глядеть в их мордочки – казалось, будто хитрые котята подглядывают за нами.
Таня то сидела, то лежала перед ящиком. Обе её ручки ласкали котят и Мурку. Всё самое интересное, любимое, забавное было для неё тут! С утра и до темноты она нянчила Белика, Серика и Свистка.
Утром Таня первая вышла во двор. Вдруг слышим, она ревёт! Так громко, будто поранилась или с качелей упала.
Мы с мамой выскочили во двор.
Таня сидела возле кошкиного дома.
-Что-что-что-что?! – Мама осмотрела Таню, обняла её и запела: – Наша Таня громко плачет! Уронила в речку мячик!
А Таня во весь голос кричит:
- Котята! Котята! А-А-А!
Мы заглянули в домик. Там никого не было!
Я тоже заревела.
Мама сказала:
- Ну, рёвы-коровы! Давайте искать!
Мы ходили по двору, по огороду, звали Мурку и ревели:
- А-А-А! КЫС-КЫС! У-У-У! КЫС-КЫС!
Вышли за калитку, пошли к саду.
Смотрим, по дороге едет «Запорожец». Дядя Витя рукой машет из окна. Мы не побежали к нему навстречу.
Дядя Витя подъехал к нам.
- Что случилось?.. Вас из города слышно!
- Кошку с котятами потеряли, – сказала мама.
- У, да я вам этих кошек сколько хотите наловлю!
Мы ещё громче заголосили.
Мама с дядей Витей пошли домой. А мы остались и кричали в щели садового забора: «КС-КС-КС». Потом мама пришла, взяла нас за руки и повела домой.
Дядя Витя привёз гостинцев от бабы Дуси – две большие кастрюли. В одной – пряники в шоколадной глазури, а в другой – холодец с чесноком.
Мама усадила нас на табуретки, дала по прянику. Но мы не могли их есть. Лица у нас были горячие, и губы распухли.
Мама налила чаю в стаканы. Открыла тугую крышку на банке с молоком. Получилось так звонко: ПАК!
Тут заскрипела дверца шкафа. Мы оглянулись. Из шкафа вышла Мурка. Прищурилась на яркий свет и попросила молока:
- Мяу!
- Вот она! – воскликнула мама. – А мы тут все изревелись!
Мы с Таней побежали к шкафу и нащупали в темноте, в складках одеяла, котят. Какие они тёпленькие, мяконькие!
Показали их дяде Вите.
- Ух ты, какие красивые! – сказал он. – И кошка красивая!
Мы с Таней заулыбались.
- Из кошки хорошая шапка получится, а из котят – рукавицы, – продолжал дядя Витя.
- Витька, не шути так! – рассердилась мама.
Таня стукнула дядю Витю кулаком по коленке, и мы пошли на улицу. Сели на скамейку и гладили котят.
Мурка явилась. Напилась молока и вышла. Сидела рядом и облизывала мордочку, будто розовым платочком вытиралась.
Мама на лавку села. Сказала:
- Осень скоро. Ночью холодно бывает. Вот Мурка и перенесла детей в шкаф.
Кутька пришёл, ткнулся маме в колени и лёг под ногами.
Дядя Витя сел в «Запорожец», помахал нам рукой и уехал сомов ловить.