Вчера мы проходили имена собственные. Зашла речь о фамилиях.

– Это очень интересная штука – фамилии, – сказала Нина Игоревна. – Они помогают узнать, кем были наши предки. Вот у тебя, Юля, – обратилась она к Юльке Мельниковой, – предок, скорее всего, был мельником, а у тебя, Фёдор, – учительница повернулась к Федьке Кузнецову, – кузнецом. У Поли Самарцевой кто-то из прапрапрадедов приехал из Самары. У Алёши Рыжова родоначальник был рыжим.

– Вот так-то! – ухмыльнулся рыжий Ромка Васильев. – Не будешь теперь дразниться, Лёха! Нина Игоревна! А кто был мой предок?

– Ну, о нём мы можем с уверенностью сказать только одно: его звали Василием.

Тут все завопили:

– А мой? А мой?

Разве можно упустить такой повод пошуметь! Да ещё и увести разговор куда-нибудь в сторону. Глядишь, к доске никого не вызовут.

Но Нина Игоревна не дала сбить себя с толку:

– Все любознательные могут потом провести самостоятельное расследование – заглянуть в словари, расспросить родителей. Продолжим урок.

А я даже спрашивать ничего не стала. Мне моя фамилия всегда казалась вполне симпатичной. Обычная такая фамилия – Гусева. А теперь я представила, что Нина Игоревна мне скажет: «Твой предок был гусь», а все как заржут надо мной, как будто у них предки были лошади!

Я шла из школы и пыталась представить, как люди могли произойти от гуся. Ну, от обезьяны – ладно. Но от гуся?! С другой стороны, вышли же когда-то рыбы на берег. Нина Игоревна об этом на природоведении рассказывала. Вышли и превратились в сухопутных животных. Постепенно так, постепенно… А гусь, наверное, так же постепенно превратился в моего прапрадедушку.

Ещё Нина Игоревна говорила, что от предков нам достаются по наследству разные особенности – ну, там, таланты или, наоборот, недостатки. И тут я поняла! Вот почему я так часто покрываюсь гусиной кожей! Только ветерок подует – и пожалуйста! И вот почему я три дня назад ущипнула Ленку за то, что она меня обозвала кикиморой. Гуси-то щипаются! Это мне прапрадедушка о себе напомнил. А Ленка меня в ответ укусила. Точно, у неё и фамилия Волкова, всё сходится! Поосторожнее с ней надо. А я её уже на день рождения пригласила… Так, ладно, а что во мне ещё гусиного? Вспомнила! Когда я злюсь и возмущаюсь, бабушка ворчит: «Расшипелась, как гусыня!». А мама мне часто говорит: «Ну что ты так гогочешь? Ты же девочка, ты должна смеяться мелодично».

Зато я плаваю хорошо. И в обиду себя не дам. Да чего я вообще расстроилась? Отличная птица гусь. Большая. Красивая. Смелая. Боевая. Вкусная. Ой, что-то меня не туда занесло… В общем, вполне приличный предок. Гордиться можно.

А когда я вечером всё это изложила папе, он долго гоготал. То есть хохотал. И сказал, что я выдумщица, а предком нашим был обычный человек. Просто его за что-то прозвали Гусём. А может быть, у него даже имя такое было – оказывается, когда-то людям давали такие имена. Ну, Гусь там или Заяц. Или Волк. Так что Ленку на день рождения приглашать можно, никого она не съест.

И тут я вдруг снова расстроилась. Потому что я уже как-то привыкла к мысли о предке-гусе. Я даже по дороге из школы пробовала взлететь. И у меня почти получилось.

Я увидела его на фотографии и сразу влюбилась. А потом в интернете пересмотрела миллион картинок и видеороликов. Он необыкновенный! Вроде зверь, а с клювом – я и представить не могла, что такое бывает! Я давно мечтала завести какое-нибудь животное, и родители уже почти согласились. И даже спрашивали: так ты всё-таки кого хочешь – кошку или собаку? Как будто других зверей не бывает!

И вот я решила: заведу утконоса. Правда, живут утконосы далеко-далеко, в Австралии, и у нас их искать бесполезно. Значит, надо заказать через интернет-магазин. Причём самой. Зачем родителей дёргать? Я же вполне самостоятельный человек.

И деньги у меня есть. Раньше на праздники мне вручали подарки, а теперь стали дарить деньги. Не родители, конечно, и не подружки, а родственники, которых у меня очень много. Как-то раз тётя Зоя, бабушкина сестра, подарила мне кофточку – такие носили, наверное, лет пятьсот назад. Или даже шестьсот. И где она её выкопала? Я спасибо сказала и вообще вела себя очень вежливо: глаза почти не вытаращила, нос почти не сморщила. Но этого оказалось мало. Каждый раз, когда тётя Зоя к нам приходит, она спрашивает, почему я не ношу «такую прекрасную вещь европейского качества». И что я ей должна говорить?

А дядя Роберт и тётя Клара, которые я толком даже не знаю, кем нам приходятся, подарили сборник сказок про теремок, репку и прочих Маш с медведями и курочек с рябами. Я его отдала двоюродным сестричкам-дошкольницам. Но меня вычислили! Тётя Клара пришла к ним в гости с такой же книгой, а девчонки закричали: «У нас уже есть! Нам Лера подарила!» – Тётя с дядей на меня обиделись. А чего обижаться? Интересно, они в третьем классе тоже про Колобка читали?

В общем, пошли среди родственников разговоры, что на меня не угодишь. Вот они и стали вместо подарков конвертики приносить. Их специально делают, чтобы люди голову не ломали, фантазию не напрягали, по магазинам не бегали. Сунул денежку в конверт – и дари на здоровье! Вообще-то это немножко грустно. Никаких сюрпризов не стало. А с другой – вроде и неплохо. Можно утконоса купить.

Я написала в интернет-магазин и попросила прислать мне утконоса. И уточнила, чтобы выслали на папино имя, а то вдруг мне на почте посылку не отдадут, скажут: «Утконосов выдаём только по паспортам».

Ответ я получила очень быстро, отправила деньги и стала ждать. Ждала-ждала, ждала-ждала. Потом опять ждала-ждала. Потом ещё ждала. Я терпеливая. Но в конце концов я всё-таки не выдержала и спросила, когда приедет мой утконос. Из магазина ответили:

«Дологаиа мисс Валелиа Гусева!

Васа утконоса собилает много веси. Это осень холосая утконоса, осень хосяственная. Вы будете довольная. Утконоса имя Саймон. Она пеледавала пливет и плосила не волноватиса. Васа магазина с увазением».

Сначала я не совсем поняла, что они имели в виду, но постепенно всё расшифровала. И обрадовалась: какой утконос разумный – вещи собирает, приветы передаёт! Такому и мама с папой будут рады.

Стала я дальше ждать. Ждала-ждала, ждала-ждала, не едет утконос. Тут я забеспокоилась. Сколько же у Саймона вещей? Вдруг они всю нашу квартиру займут? Подумала и снова в магазин написала. И получила ответ:

«Дологаиа мисс Валелиа Гусева!

Васа утконоса плосяется длузя. Это осень холосая утконоса, у неё много длузя. Она пеледавала пливет и плосила не волноватиса. Васа магазина с увазением».

Я немножко расстроилась: наверное, Саймон будет скучать по своим друзьям. Ну, ничего, у нас новых найдёт. Я надеялась, что он уже вот-вот приедет, но прошло несколько месяцев, «магазина с увазением» сообщала мне, что Саймон обходит родные места, оставляет последние распоряжения, даёт родственникам прощальный обед, приводит в порядок своё жилище… Никогда бы не подумала, что у утконоса может быть столько дел! Я просто какой-то лодырь несчастный по сравнению с ним!

А потом ко мне пришла в гости Ирка Трубицына. С Иркой я немножко дружу. Немножко – это потому, что очень сложно дружить с Википедией. И с танком тоже сложно. А Ирка – помесь Википедии с танком. Она знает всё на свете, и это, конечно, здорово, но она постоянно свои знания выливает на голову одноклассникам и всем, кто под руку подвернётся. А увернуться невозможно, потому что она танк. Напирает – и не остановишь. К тому же она ещё и хихикает над теми, кто знает меньше. Но столько, сколько Трубицына, у нас не знает никто. И получается, что смеётся она над всеми. Из-за этого в классе её не любят, и если я с ней дружу немножко, то остальные нисколечко не дружат. И в гостях она бывает только у меня.

Ирка пришла, и я стала угощать её чаем. Сама сделала бутерброды, накрыла на стол – учусь быть хозяйственной, как Саймон. А Ирка и до чая, и за чаем, и после чая говорила, говорила, говорила… Ей всегда кажется, что я готова её бесконечно слушать, потому что мне-то, конечно, сообщить нечего и я счастлива, что можно от неё знаний набраться. Наконец мне слушать надоело, и, когда Ирка на несколько секунд остановилась, чтобы побольше воздуху набрать, я вклинилась и быстро сказала:

– А мне скоро утконоса пришлют.

И рассказала про Саймона и интернет-магазин. И письма показала.

– Ну, Гуся, ты даёшь! – поразилась Ирка. – Это ж надо такой наивной быть! Магазин-то китайский! Откуда у них утконосы? Саймона какого-то выдумали, а ты и уши развесила! Жулики они, выманили твои денежки – и привет! Привет от Саймона! – и она громко засмеялась.

– И что с того, что китайский? Может, утконосы из Австралии через Китай летят? Далеко же… Столько часов в самолёте никакой утконос не выдержит!

– Да утконосы вообще нигде, кроме Австралии, жить не могут. Сколько ни пытались их селить в зоопарки других континентов, ничего не получается! Вот панды в Китае водятся, а утконосов там никогда не было. Так что обдурили тебя, дологаиа мисс Валелиа Гусева! Не пришлют тебе никакого утконоса! И жить бы он у тебя не смог! Потому что у тебя тут, – Ирка насмешливо оглядела мою комнату, – далеко не Австралия.

– Вот и хорошо! Молодцы китайцы.

– Молодцы? – Ирка посмотрела на меня как на сумасшедшую.

– Конечно! Им не хотелось меня разочаровывать. Но утконоса прислать они действительно не могут. Они же не изверги! Они понимают, что Саймон здесь не выживет…

– Гуся! Какой Саймон! – Ирка так закатила глаза, что я испугалась, что она не сможет их выкатить обратно. – Нет никакого Саймона!

– … поэтому они, наверное, пришлют мне не утконоса, а панду.

Тут Трубицына даже вскочила:

– Ага! Панду! Размечталась! А ты знаешь, что панды вообще не продаются? Они все принадлежат китайскому государству. И никто, даже зоопарки других стран, не может их купить. А если какой-то зоопарк захочет, чтобы у него была панда, он должен платить Китаю миллион долларов в год! Но принадлежать она всё равно будет Китаю, и даже если у неё родится пандёнок… медвежонок… детёныш, в общем, если у неё родится, то его надо будет отправить в Китай. А ещё-о-о-о, – Ирка торжествующе на меня посмотрела, – панде надо много-много-много листьев и побегов бамбука. Так что ты бы её точно не прокормила. В общем, не надейся, панду тебе тоже не пришлют.

– И правильно! Неужели бедная панда должна голодать, из-за того что у нас тут бамбук не растёт?

– Да ну тебя! – Ирка почему-то рассердилась, засобиралась домой, на ходу доела последний бутерброд, заела его последней конфетой и ушла какая-то обиженная.

А я написала в магазин и попросила не присылать утконоса. И объяснила почему. На всякий случай добавила, тоже с объяснением, что и панду не надо. Вскоре пришло письмо. Короткое и довольно странное:

«Дологаиа мисс Валелиа Гусева!

Вы осень холосая девоска. Васа магазина с увазением».

А через месяц прибыла посылка – и действительно из Китая. Такая большая, что мы с папой еле её дотащили. Вернее, тащил папа, а я вокруг него прыгала и пыталась помогать, но, наверное, только мешала.

В посылке оказались два огромных и очень красивых альбома с фотографиями животных – австралийских и китайских, плюшевый утконос, тоже огромный, и маленькая фигурка панды из чёрного и белого камня. Надо будет позвать Ирку посмотреть альбомы. И, может, подарить ей каменную панду.

За ужином Серёжа никак не мог дождаться, когда мама с папой перестанут рассказывать друг другу всякие новости про работу. «Наталья Семёновна предложила… А Плетнёв возразил… Олег Евгеньевич рассердился не на шутку… А Ковалёва тогда…» Скукота! Вон и кот Емельян задремал на диване под эти разговоры. Серёже не терпелось сообщить свою новость – по-настоящему интересную.

Наконец удалось вклиниться.

– Смотрите, какое объявление! – Он сунул родителям под нос телефон. – Набирают учеников в зоохудожественную школу. И совсем близко от нас!

– Какую-какую школу? – удивилась мама. – Никогда про такие не слышала.

– Да выдумывают, чтобы внимание привлечь, – уверенно сказал папа. – Видимо, анималистов собираются готовить.

– И никаких не анималистов! – возмутился Сергей. – Анималисты на праздниках малышню развлекают! А это…

– Детей развлекают аниматоры, – поправил его папа. – А анималисты —художники, которые рисуют животных. Хочешь – иди в эту школу, мы разве против?

– Да там экзамен… – вздохнул Серёжа. – Может, не примут ещё…

– Скажешь тоже – не примут! – отмахнулась мама. – Зря ты, что ли, всю «Энциклопедию животных» перерисовал!

На следующий день Серёжа отправился по адресу, указанному в объявлении.

Экзаменатора звали Артём Павлович. Он был молодой и весёлый, но Серёжа всё равно волновался. Он сел за парту, на которой лежали цветные карандаши и стопка бумаги.

– Сейчас я буду рассказывать про одно животное, – обратился Артём Павлович к Серёже, – а ты должен догадаться, о ком я говорю, и нарисовать. Поехали! Ита-а-ак, – протянул он. – Это животное умеет менять окраску. В зависимости от обстоятельств… и даже настроения.

«Ну это совсем просто. Цвет меняет – значит, хамелеон», – подумал Серёжа и стал рисовать ящерицу. Он уже почти закончил, когда учитель вдруг добавил:

– А живёт оно в воде.

Вот те на! Хамелеоны вроде на деревьях живут? Ну не в воде точно… Как же так? И тут Серёжка вспомнил: он раз сто видел картинку, где камбала лежала на шахматной доске. Эта самая камбала спокойненько становилась в шахматную клеточку, будто так и надо. Куда там хамелеону! Серёжа взял другой листок и быстро изобразил камбалу.

– Конечности этого животного, – продолжал меж тем Артём Павлович, – иногда называют ногами, иногда – руками. Но есть у них и другое название, более правильное.

Серёжа ошеломлённо уставился на свою рыбину. Руки? Ноги?! Неужели кто-то так говорит про плавники? Нет, это вряд ли… Но у кого же конечности можно назвать и руками, и ногами? А, как он сразу не сообразил! У обезьяны! А более правильное название – наверное, лапы… Точно! Серёжка так обрадовался, что напрочь забыл и про смену окраски, и про воду… Он отложил в сторону листки с хамелеоном и камбалой и принялся увлечённо рисовать обезьяну. Ему оставалось совсем чуть-чуть, когда экзаменатор произнёс:

– Некоторые виды этого животного ядовиты.

Вот тут-то Серёжа понял, что экзамен провалил. Он уже вообще не представлял, о ком речь. От обиды Серёжка стал рисовать ядовитую змею кобру. Вот сейчас пририсует ей руки и ноги и гордо уйдёт, хлопнув дверью.

– У него имеется клюв, – услышал Серёжа.

И тут его осенило. Утконос – вот кто это загадочное животное! И клюв у него есть, и яд, и в воде он плавает… Вдруг и окраску меняет? От такого необычного зверя можно всего ожидать! Серёжка отбросил змею, которая так и не успела обзавестись ногами и руками, и кинулся рисовать утконоса. Портрет был почти готов, когда Артём Павлович сказал:

– А конечностей у него восемь.

Серёжа словно шлёпнулся с неба на землю. Утконос – удивительное создание, но не настолько же! Восемь ног – это у паука… И уже ни на что не надеясь, чувствуя себя распоследним двоечником, Сергей нарисовал толстого мохнатого паука. Просто так. Он не стал дожидаться, когда у вредного животного появятся ещё и рога с копытами, усы, крылья и бивни, собрал листки и мрачно положил их на учительский стол.

– Я пойду? – спросил он, насупившись.

– Ку-уда! – Артём Павлович просматривал рисунки. – Неужели ты не хочешь узнать, что это за существо?

И он начал что-то набрасывать на бумаге. Уже через несколько секунд Серёжа воскликнул:

– Осьминог! А… а…

В голове у Серёжи осьминог стремительно менял цвет, махал руками-ногами-щупальцами и демонстрировал клюв – совсем как у попугая.

– А… а они разве ядовитыми бывают?

– Некоторые виды, – напомнил Артём Павлович. – Вот смотри.

Он набрал пару слов на ноутбуке, и на экран выплыл поразительно красивый осьминог – жёлтый, украшенный голубыми колечками.

– Синекольчатый осьминог. Уж-жасно ядовитый.

Учитель снова стал рассматривать Серёжины рисунки.

– А что если всех этих друзей совместить? – задумчиво пробормотал он.

И вот на бумаге появился удивительный зверь. У него было четыре обезьяньи лапы и четыре паучьи. А хвостов – три. Один закручивался, как у хамелеона. Два других, похоже, достались от мартышки и от змеи. На хамелеонистой голове торчал утконосовый клюв, из которого высовывалось змеиное жало. Вместо туловища красовалась камбала. В одной из лап чудище держало баночку с надписью «Яд», а в другой почему-то пирожок. Художник написал «Ядовитый клювоног», расписался и вручил картинку мальчику:

– Это тебе!

– На память? – уныло спросил Серёжа.

– Почему на память? – удивился создатель клювонога.

– Ну вы же меня не примете в школу. Я с заданием не справился.

– Отлично справился! Вон сколько животных нарисовал – и очень похоже. Оставь номер телефона, я тебе на днях позвоню, скажу, когда занятия начнутся.

Счастливый Серёжка прибежал домой, размахивая ядовитым клювоногом. Дома он подумал, не нарисовать ли осьминога, но потом взгляд его упал на кота Емельяна, который по-балетному вытянул ногу и с большим аппетитом её вылизывал.

– А попробую-ка лучше с натуры… – решил будущий зоохудожник и взялся за карандаши.

Вскоре с работы пришёл папа.

– Ну как, приняли? – сразу же спросил он.

– Да! Сказали, что я отлично справился.

– А я и не сомневался! Ты вообще здорово рисуешь, – радостно улыбнулся папа, подошёл к сыну и взглянул на листок. – Я только одного не понимаю: почему у нашего Емели восемь ног?

Маша и Наташа – сёстры. Маша – отличница, и не просто отличница: ей нравится учиться. Она с удовольствием отвечает на уроках и решает задачи, а уж сочинения как любит! Да что там сочинения, она и рассказы пишет, и стихи.

А Наташа… Наташа нормально учится. Не отличница, но и не двоечница. Зато она на руках ходить умеет.

Маша играет на скрипке, а Наташе в музыкальной школе не понравилось. Но Маша не умеет ходить на руках, а Наташа – ещё как!

Маша отлично рисует, и её рисунки часто отправляют на выставки. Наташа тоже рисует иногда. Ну… так, обыкновенно рисует. Как многие девочки. Чего не порисовать, если захотелось? А можно и на руках походить. Это у Наташи очень здорово получается.

Приходят гости. Родители показывают им Машины рисунки и просят её почитать стихи и рассказы. Потом Маша берёт скрипку и играет для гостей. И все говорят:

– Очень красиво!

– Замечательные рисунки!

– Прекрасные стихи!

– Какая способная девочка!

А потом Наташа становится на руки и идёт по комнате. Главное, и места-то вроде нет – везде или мебель, или люди. Но Наташа как-то умудряется никого и ничего не задеть. И даже по спинке дивана на руках пробежаться. И все говорят:

– Ух!

– Ах!

– Ну ничего себе!

– Ого!

– Вот это да!

– Надо же!

– Просто невероятно!

Вечером девочки остаются одни у себя в комнате.

– Почему?! – спрашивает Маша. – Почему я не умею ходить на руках?!

Она чуть не плачет.

Наташа обнимает сестру и говорит:

– Просто у тебя всегда руки заняты.

Она берёт из Машиных рук альбом, скрипку, географическую карту, ручку, две коробки красок, девять учебников, ластик, яблоко, пять тетрадок, смычок, три кисточки, микроскоп, восемнадцать карандашей, грамоту с последней выставки, линейку, сборник этюдов, телефон, гербарий, циркуль, шоколадку и двенадцать томов энциклопедии. И аккуратно откладывает всё это в сторону. Маша растерянно смотрит сначала на свои вещи, а потом на свои руки. Совершенно пустые. Совершенно свободные.

– Теперь, – говорит Наташа, – становись на руки. И переставляй их – вот так. А сейчас вот так. И ничего не бойся. Я помогу.

[в пампасы]